Честное пионерское! Часть 3
Шрифт:
С каждым новым днём всё сильнее нервничала Зоя Каховская. Вот только она волновалась не из-за предсказанных в моих видениях событий — девочка переживала из-за приближавшихся соревнований по самбо. Навязчивая идея («запартерить» Свету Зотову) не покидала Зоину её голову. И это притом, что девочки (Зоя и Света) всё больше времени проводили вместе, именовали друг друга «лучшими подругами». На переменах они по-прежнему прогуливались по школьным коридорам рука об руку (игнорировали завистливые взгляды одноклассников). И часто занимали одну сторону в едва ли не ежедневных спорах с мальчишками — с Вовчиком, Пашей и Валерой (мне иногда казалось, что Зотова
Мои заверения, что шансы победить Свету в поединке у неё уже далеко не нулевые, Каховскую не успокаивали. На домашних тренировках Зоя требовала от меня всё новых «хитрых приёмчиков». Но я отказывался демонстрировать новинки — вынуждал девочку вновь и вновь отрабатывать одни и те же упражнения (подготовленные специально для «работы» со Светой). Много времени уделял стратегии предстоящего боя: втолковывал Зое, как именно ей работать в схватке с Зотовой (как удержать соперницу на дальней дистанции и вынудить совершать ошибки). Тренировки с Зоей Каховской великолепно переключали моё внимание с мыслей об убийце школьниц, пытавшемся «подставить» Виктора Солнцева, на более прозаическую и понятную мне тему: подготовку к соревнованиям по самбо.
* * *
Первого декабря Виктор Егорович вручил мне очередную главу повести-сказки о приключениях юного советского волшебника. Я в тот же день прочёл её поклонникам папиного таланта (от сюжета рассказа Джоан Роулинг в сказке «Игорь Гончаров в школе магии и волшебства» мало что осталось — разве что совы и волшебные палочки). Больше других восторгался новой главой Вовчик. Он тут же попытался повторить подвиг героев повести: вызвать из Мира теней призрачного водного дракона (Света Зотова сегодня к Павлику не приехала, поэтому рыжий мальчишка не сдерживал фантазию и эмоции). Но только забрызгал мыльной водой пол и намочил свою одежду.
Вечером я положил новую главу к предыдущим страницам рукописи — прикинул нынешнюю толщину повести.
И пробормотал:
— Уже скоро.
Глава 12
Бросок получился эффектным (на полках серванта звякнула посуда). Зоя повалилась на пол — ударила рукой по одеялу (хлопок вышел громким, звонким). Я устоял на ногах. Отметил, что Каховская приземлилась на бок, а не на спину (не позволила мне завершить бой). Но уже понял: девочка вновь не успеет. Едва она сфокусировала взгляд на моём лице, как я резко склонился к ней, схватил Зою за кимоно. Демонстративно подёргал за ворот куртки — девчонка попыталась, высвободиться, но, ожидаемо, не сумела. Каховская обижено засопела, тихо (и совсем не по-детски) выругалась. На её глазах выступили злые слёзы. Зоя ударила меня кулаком в грудь.
— Не успела, — сказал я. — Что я тебе говорил? Хватай запястье! Не позволяй вцепиться тебе в куртку! Твой соперник не новичок — высвободиться из её рук у тебя не выйдет. Твой единственный шанс — воспользоваться её триумфом. Пока она радуется успешно проведённому приёму, у тебя будет не больше двух секунд — рассчитывай на одну. Хватаешь её запястье, привстаёшь — двигаешься ей навстречу. Не забываешь про ноги. Делаешь всё, как мы учили. Но главное — не позволяй вцепиться тебе в куртку!..
— Да помню я, помню! — выдохнула Каховская. — Но я за эти две секунды сама не могу понять, что случилось. Ну а потом ты меня хватаешь. Я не успеваю! Ты слишком быстрый!
—
Избавил девчонку от захвата — уселся на пол.
— Фигушки она быстрее! — заявила Зоя. — Я с ней вчера боролась — я помню. Светка быстрая, но не настолько.
Девочка поправила кимоно, приподнялась на локтях.
— Давай ещё попробуем, — сказала она.
Я покачал головой.
— Сперва покажешь узел плеча.
— После броска! — потребовала Зоя.
— После броска ты снова растеряешься, — сказал я. — Пару раз повторим приём сразу в партере.
Тут же добавил:
— Потом снова попробуем после падения.
— В партере у меня нормально получается, — проворчала Зоя.
— Получается, — сказал я. — Но повторить не помешает. Броски будут потом.
Дождался, пока Каховская уляжется на спину.
— В руке угол — девяносто градусов, — говорил я. — И прижимай плечо локтем, чтобы не гулял сустав. Фиксацию делаешь максимально жёстко. Не нужно жалеть противника. Помни, что это он только что бросил тебя на пол и заработал баллы. Пожалеешь его — проиграешь!
— Да помню я, помню! — пробормотала Зоя.
— Про ноги не забывай, — повторил я. — Разводишь их, притягиваешь противника к себе…
Руки Каховской метнулись ко мне — и уже в следующее мгновение я повалился на девчонку, почувствовал, как спеленали мои ноги, ощутил тёплое девичье дыхание… и резкую боль в суставе.
— Вытягивай его, — простонал я. — Не позволяй ему вывернуться… Отпускай!
Боль отступила — я повалился на бок. Увидел довольную Зоину улыбку.
И услышал голос Юрия Фёдоровича Каховского (Зоин отец вернулся домой почти четверть часа назад, но нам до сих пор не мешал).
— Вот теперь я вижу, что вы заняты делом, — сказал «дядя Юра». — Так ему доча. Не жалей этого наглеца. Пусть привыкает жить у тебя под каблуком.
Я потёр плечо.
Предложил:
— Дядя Юра, я ведь могу этому приёму и Елизавету Павловну научить.
— Я тебе научу! — сказал Каховский.
Пригрозил мне кулаком.
— Елизавета Павловна, кстати, вот-вот явится, — сказал Юрий Фёдорович. — Хочу с тобой, зятёк, переговорить до её прихода.
— Папа! — возмутилась Зоя. — Ты нам мешаешь! У нас в понедельник соревнования! А я по-прежнему не успеваю!
Каховская грозно сдвинула брови, отработанным до автоматизма движением спрятала под курткой кимоно тонкие выпирающие ключицы.
Юрий Фёдорович махнул рукой.
— Успеешь, доча, — сказал он. — Не волнуйся по этому поводу. Ты у нас в маму пошла. Это значит: всегда и везде успеешь. Да я и не отвлеку твоего кавалера надолго. Задам ему всего пару вопросов. А после можете валяться на полу хоть до программы «Время».
* * *
Сидеть на кухонном стуле в кимоно оказалось не слишком комфортно. Да и пояс врезался в живот, будто предупреждал о том, что не следовало глотать пищу до завершения тренировки. Хотя остатки бутерброда с колбасой и сыром выглядели аппетитно. Я проигнорировал урчание желудка. Каховский сдвинул на край стола блюдце с остатками своего «перекуса» и наполовину пустую чашку с чаем. Туда же смёл рукой хлебные крошки. Юрий Фёдорович разложил на кухонном столе (будто игральные карты) восемь чёрно-белых фотографий с изображениями не лучшего качества — явно любительские снимки. Постучал по столешнице сигаретной пачкой (просыпал на скатерть крупинки табака).