Честное пионерское! Часть 4

Федин Андрей Анатольевич

Она вцепилась в мой рукав, точно передала эстафетную палочку.

— Фууух, — выдохнула Зоя. — Успели.

Она улыбнулась Вовчику. Бросила строгий взгляд на Шпуню и его приятелей. Я обменялся приветствиями с Васильевым — устными (руку я Лежику не подал). Смотрел, как из-за поворота появлялись всё новые фигуры. Пока не видел всех. Но уже понял, что мне на помощь пришли не восемь и даже не двенадцать человек. К помеченному полысевшей ёлкой участку аллеи явилась едва ли не вся «третья» группа самбистов в полном составе — даже те, кто не был на вчерашней тренировке. Шпуня сунул руку в карман куртки. Сощурил глаза — сквозь узкие щели между веками смотрел на приближавшихся к нам самбистов. «Какого…» —

начал он вполне ожидаемую фразу. Но тут же прервался. Дёрнул головой, скосил взгляд на выбравшегося из сугроба Рудика Веселовского. И будто позабыл, о чём хотел сказать.

Я тоже взглянул на Весло. Отметил: выглядел тот в точности, как в моём «видении» — за пару секунд до того, как ударил по голове Вовчика. Вот только теперь Рудольф держал в руке не ледышку — он сжимал рукоять ножа. «Нашёл всё-таки», — мысленно удивился я. Почувствовал холод в груди. Потому что понимал, что именно сейчас произойдёт. С губ Рудольфа капала слюна. В глазах Веселовского на фоне огромных чёрных зрачков отражалась лампа фонаря. Рудик тихо рычал: будто не человек, а зверь. Смотрел на лицо Вовчика. Шёл на рыжего, всё ускорял шаг, будто атакующий носорог. Я щёлкнул предохранителем (так же, как и во время своих «приступов»), взвёл внутри сумки курок. Взглядом отыскал давно намеченную мишень: мелкую морщинку между бровей Рудика Веселовского.

Выдернул из сумки пистолет.

И тут же услышал:

— Не надо!

Фигура в красном рванула навстречу «носорогу». Заслонила мою цель. Вскрикнула, будто не тренировке перед броском. Я не вскинул оружие, не зафиксировал «Вальтер» двумя руками, как планировал. И не нажал на спусковой крючок. Потому что снова увидел Рудольфа, лишь когда тот уже упал на землю. Из носа мальчишки вновь хлынула кровь — она брызгами разлетелась по сторонам, оросила белую поверхность заснеженного тротуара и одежду Каховской. Я затаил дыхание. Прижал пистолет к сумке. Заметил, что шапка слетела с Зоиной головы и приземлилась на снег рядом с Рудиком, распластавшимся после чётко выполненной передней подсечки. Каховская тоже не устояла на ногах. Приземлилась рядом с Веслом. Двумя руками девочка удерживала так и не выпустившую нож руку Веселовского. Ногой она прижала шею Рудика к земле.

«…Первое базовое правило контроля рычага — это плотность, — воскресил я в памяти собственные слова. — Если ты чуть отпустила от себя противника, дала ему пространство, то ты его не удержишь — он провернётся, и ты потеряешь позицию. Смотри. Выравниваешь ногу — контролируешь его голову…» Зоя прижала локоть мальчишки к своему паху. Вторым бедром надавила Веслу на рёбра. «…Ноги у тебя не в постоянном напряжении. Но если соперник поднимается — ты тут же отсекаешь его вниз…» Девочка резко вывернула не выпускавшую нож руку Веселовского. «Большой палец на руке соперника всегда смотрит на потолок…» Рудик рванулся, но лишь слегка пошевелил туловищем. Зоя притянула к лицу нож — клинок прошёл в паре сантиметров от её щеки. «…Таз поднимаешь вверх, — вспомнил я свои наставления. — Лучше — резко. Делаешь рычаг…»

Треск в суставе Весла услышали все, кто столпился на островке света под фонарём. Хотя он прозвучал негромко. Но заставил вздрогнуть даже меня. Я увидел, как внезапно побледнел рыжий Вовчик, как дёрнулся Шпуня, как попятились от Зои ещё недавно намеревавшиеся напасть на рыжего боксёра мальчишки. А потом у меня зазвенело в ушах после громкого вопля — это прокричал Рудик. Веселовский всё же выронил нож. На его губах пузырились слюна и кровь. Тёмные брызги орошали красную Зоину куртку («Хорошо, что не новую», — подумал я). Девочка этого словно не замечала. Она не сразу ослабила хватку. Сперва убрала «контроль» с шеи противника. После секундного раздумья выпустила руку Веселовского. И тут

же резво вскочила на ноги — грациозно, будто во время танца. Отряхнула с одежды снег.

Я опомнился: сунул пистолет в сумку. И уже там сдвинул курок и предохранитель. Мои действия словно никто и не заметил. Все смотрели на Весло — тот корчился на земле, прижимал ладонь к плечу. И орал, будто Каховская всё ещё не ослабила «рычаг». Зоя склонилась, подняла с земли нож. Рукоятью вперёд протянула его мне… но тут же передумала, отдала нож Олегу Васильеву. Лежик кивнул (будто поблагодарил девочку за доверие). Мазнул взглядом по лицу Вовчика, по корчившемуся на земле от боли Рудику Веселовскому. Зоя тем временем (под прицелом множества взглядов) заняла место по мою правую руку. Накрыла ладонью мою сумку и прошептала: «Миша, не надо». Васильев решительно шагнул вперёд. Позади него, словно тень, тут же встал Слава Дейнеко (в старенькой меховой ушанке со свисающими потёртыми «ушами»).

— И что тут у вас происходит?! — пробасил Олег. — Какого хрена вы прицепились к нашим парням?!

Он пристально взглянул на предводителя противников. Но Шпуня ответил ему не сразу. А лишь когда отвёл взгляд от лившего слёзы, баюкавшего руку и сыпавшего угрозами в Зоин адрес Рудика.

— Лежик, а ты-то что здесь забыл? — сказал он.

Голос парня прозвучал глухо, но словно по-приятельски.

— Я задал тебе вопрос, Шпуня! — сказал Васильев. — Какого хрена вам понадобилось от наших пацанов?!

Он указал на меня и на Вовчика.

— Неужто ты, Лежик, сколотил собственную банду? — сказал Шпуня. — А мне базарил, что стал спортсменом.

Он развёл руками.

— Мы не банда — мы команда, — ответил Олег. — И своих пацанов в обиду не даем!

Многочисленные голоса подтвердили слова Васильева.

— Мы «верховцевские»! — сообщил Эдик Ковальски.

Его поддержал гул голосов.

— Так это ты своих самбистов привёл? — спросил Шпуня.

Он медленно вынул из кармана руку — продемонстрировал пустые ладони.

Стрельнул взглядом в сидевшего на земле Рудика (тот не умолкал), улыбнулся Олегу Васильеву.

— Ну… так я ваших и не трогаю, — сказал Шпуня.

Он пожал плечами и заявил:

— Этот рыжий не самбист. Пацыки сказали, что он боксёр. А борцы, как я слышал, с боксёрами не контачат. Или я что-то не так понял?

Шпуня сплюнул.

— Наш он! — воскликнула Света Зотова.

Подошла к Вовчику и взяла мальчика под руку.

— Теперь он наш! — сказала она. — Верховцевский!

Рыжий боксёр дёрнул плечом… но промолчал. То ли не решился спорить с «дамой сердца». То ли, как и я, понял: быть ему теперь самбистом.

«Энергии у Вовчика много, — подумал я. — Сможет ходить в обе секции, если захочет. Мы уговорим Дениса Петровича взять рыжего боксёра в „третью“ группу — занятия в секциях будут идти в разные дни. Вовчик и сам и не откажется заниматься вместе со Светкой. Быть ему теперь бойцом „смешанных“ единоборств!»

— А скажи-ка мне, Лежик…

Я не особенно прислушивался к дальнейшим переговорам Васильева и Шпуни. Потому что заметил, с какой ненавистью (пускавший сопли и слёзы) Весло посматривал на Зою Каховскую. Рудик прижимал к груди правую руку. Уже не скулил. Но и не умолкал. Я различал не все слова, которыми сквозь пузыри из слюны и струившуюся из носа кровь сыпал Веселовский. Но понимал, что Весло угрожал Зое. И (как никто другой) понимал опасность этих угроз. Я вспомнил, боль в простреленном плече. И Валерку Кругликова, лежавшего на земле рядом с похожей на нимб лужей крови. Напомнил себе, что Веселовский не прощал обид. Не сомневался: Рудик не забудет, как Вовчик и Зоя его прилюдно «унизили». Сиюминутная месть уже не случится. Но это не значило, что Веселовский не отомстит.