Честный проигрыш

Мердок Айрис

Саймон со смехом снял пиджак. Сегодня он был в голубой хлопчатобумажной рубашке. Каким мягким кажется тонкий хлопок по сравнению со скользким нейлоном! Но зато его нужно гладить. Саймон поправил ожерелье, удачнее разместив бусы на голубом фоне. Эффект был потрясающий.

— Понимаешь, что я имел в виду, Морган? Эти бусы нужно носить с однотонным платьем, лучше всего с голубым.

— Они тебя совершенно преобразили, милый.

— Они очень красивые. По-моему, я их помню. Видел их на тебе в разные годы.

— Да.

А потом у них сломался замочек. Таллис его починил и прислал бусы по почте.

— О!

— Саймон, не спрашивай меня о Таллисе.

— Я и не собирался, дорогая.

— Ты гораздо тактичнее, чем твой брат. Я пришла к заключению, что время само расставит все по местам. А я отказываюсь терзаться. Ты не считаешь, что должен принять чью-то сторону?

— Не считаю. Но если понадобится, приму твою.

— Молодец. Ты такой хорошенький, Саймон. Дай-ка я довершу эффект. — Сняв свою синюю бархатную шапочку, она ловко пристроила ее на чуть вьющихся темных волосах Саймона.

Оба они рассмеялись, и Саймон поднялся, чтобы рассмотреть себя в зеркале, когда в дверях появился Аксель.

Вскрикнув, Саймон стремительно сдернул шапочку. Бусы было никак не расстегнуть, и дрожащими неуклюжими пальцами он принялся стаскивать их через голову. Морган встала. Саймон бесцеремонно швырнул ей и бусы, и шапочку, и она спрятала их в сумке. Аксель смотрел на все с абсолютно непроницаемым видом.

— Здравствуйте, Аксель, — кротко сказала Морган.

— Добрый вечер.

— Я ненадолго зашла к Саймону, а теперь, к сожалению, должна идти.

— Да? — сказал Аксель.

— Ну что же, до свидания, милый Саймон. Не забудь, о чем мы договорились. И непременно приходи ко мне в гости. — Она потрепала Саймона по щеке. — До свидания, Аксель. Саймон сейчас рассказывал мне, как вы оба ухаживали в Афинах за одной и той же статуей. Это было так увлекательно. Всего доброго.

Аксель сделал шаг в сторону, и Морган начала спускаться по ступенькам. Поколебавшись, Саймон растерянно кинулся вслед и, добежав до входной двери, помахал ей вслед. Она послала ему воздушный поцелуй, и он поспешно кинулся обратно.

Аксель стоял, прислонившись к камину. Лицо было холодным, жестким.

— Ты рассказал этой женщине о том, что было для нас свято.

— Аксель, прости, теперь я понимаю, что не следовало. И мне так неловко. Просто она спросила, а я…

— Она спросила?

— Она спросила, как мы встретились, а мне было так приятно вернуться к этим воспоминаниям, что я…

— Никогда не прощу тебе этого.

— Аксель, пожалуйста, не говори так.

— Ты что, не видишь, что она воплощение зла, что для нее разрушение — удовольствие?

— Не думаю. На самом деле она…

— Как бы там ни было, это она во всяком случае разрушила.

— Аксель, не

надо…

— Убери фотографию. Я больше не хочу ее видеть. Она осквернена.

— Аксель, я понимаю, что не должен был рассказывать. Прошу тебя…

— И позволить ей наряжать себя, как обезьяну!

— Аксель…

— Она вульгарна и отвратительна.

— Позволь мне объяснить…

— Я буду ужинать в городе. Один.

— Но я приготовил ирландский соус.

— Вот и съешь его.

— Аксель, пожалуйста, прости меня. Повернувшись, Аксель направился к выходу. Все еще продолжая оправдываться, Саймон освободил ему дорогу. В дверях Аксель остановился:

— Не занимай вечер пятницы. Пусть внешне все остается по-прежнему, во всяком случае пока. Джулиус позвонил мне и сказал, что хотел бы еще раз встретиться с Таллисом.

— Но разве Таллис придет?

— Да. Я заказал для нас столик в китайском ресторане.

— Но почему бы нам не поужинать здесь? Я с удовольствием приготовлю…

— Твое удовольствие несущественно. Джулиусу нравится китайская кухня.

— Аксель, прошу тебя, не оставляй меня вот так. Не сердись на меня. Мне этого не выдержать.

— Никогда не прощу тебе, что ты распустил язык перед этой чертовой бабой.

Резко захлопнув дверь, Аксель тяжелым шагом спустился по лестнице. Секундой позже хлопнула входная дверь.

Саймон залился слезами. Почему он был так непостижимо глуп? Теперь отчетливо виделось все: и неприличие откровений, и его предательство. Как было не понять это раньше? В глубине души он не верил, что Аксель и в самом деле отринет его. Но понимая, что раны, которые он так легкомысленно нанес им обоим, заживут нескоро, безутешно рыдал над своей глупостью.

17

— Ты опоздал, — сказала Морган Таллису, встречая его в дверях квартиры на Сеймур-уок. Было десять утра.

— Виноват.

— Что это у тебя?

— Ручная тележка. Можно назвать ее тачкой.

— Господи, и на ней мои вещи?

— Да. Насколько я понял, ты хотела, чтобы я их привез.

— Конечно, хотела. Но я ожидала, что ты привезешь их на машине.

— У меня нет машины.

— Но, вероятно, у тебя есть знакомые с машинами. Даже и у тебя должны быть. Ты что, толкал эту тачку от самого Ноттинг-хилла? Среди всех этих машин?

— Было все время под гору.

— Вот этими штучками ты и доводишь людей, заставляя их постоянно чувствовать себя виноватыми. И это не смешно.

— Я и не думал…

— Если б я знала, взяла бы машину Хильды.

— Виноват.

— Но в любом случае, теперь это надо поднять наверх. Я живу на втором этаже.

— Эти картонные коробки с книгами скорее всего лопнут. Лучше разгрузить тачку здесь.

— Какого черта ты притащил все эти консервы? Они мне не нужны.

— Оставь их в тележке.