Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1
Шрифт:
– И что это сейчас было? – Первой очнулась Ольга. – И при чём здесь Жуль Верн?
Ира задумчиво, как недавно Михаил, что-то прокручивала в голове.
– Вспомнила!.. А ты, вообще, «Таинственный остров» читала?
– Ну, не считай меня круглой дурой. Книжки я читаю. С детства приключения люблю. Там они улетели на воздушном шаре и грохнулись на необитаемый остров.
– Да. А помнишь, как они костёр разожгли?
Оля нахмурилась. Вспоминала сколько-то, но потом сдалась:
– Нет, не помню. Палочку вертели?
– Они, кто именно из них – точно не помню, соединили стёкла от часов и залили туда воду. Получилась линза.
– Теперь вспомнила! Понятно, куда он намылился. У него куча старых сломанных очков. Значит, он хочет подобрать подходящую пару линз и соединить. Они хоть и минусовые, но всё равно выпуклые.
– Две пары, – поправила Ира и пояснила: – Для подзорной трубы
– Значит, две пары.
Девушки медленно и задумчиво спустились со скалы. Время от времени то одна, то другая бросала взгляд на соседку. У каждой имелись и вопросы, и требования к будущей странной и непривычной семейной жизни. Каждая заготавливала целую речь, но боялась начать первой. Откладывали, как могли: подкинули дрова в костёр, проверили путы у лошадей, выдернули ещё один куст картошки и нарвали немного зелени к столу, снова подбросили дров. Не молчали, но всё общение сводилось к коротким фразам-указаниям от Ольги или комментариям Иры.
До бесконечности откладывать тоже невозможно. Наконец, уселись возле костра. Открытое пламя всегда действует на человека завораживающе. Иногда будоражит, но чаще умиротворяет.
– Оль...
– Ир...
Сказали одновременно и замолчали, ожидая реакции собеседницы. Снова попытались начать, опять получилось одновременно, и снова заглохли. Ирина первой решила уступить:
– Начинай ты. По старшинству.
– Что, старой перхотью считаешь?
– Оля, давай не будешь закипать на ровном месте? Не старая, а старшая. Тебе и сорока нет. По нынешним... По оставшимся ТАМ понятиям, ты ещё молодая.
– Ладно, в старуху не записала.
Увидела в глазах Ирины фразу: «Ну, сколько можно?», и отступила:
– Ладно, извини... Так как делить будем? Просто увеличить количество совместных ночей не получится. Не получится, чтобы он обоим дал столько же, сколько одной. Как показывает опыт и здравый смысл, в два раза чаще... Ну, это... Заниматься сексом. Мужик может, конечно, но непродолжительное время. А потом всё скатывается до стабильного уровня.
– То есть, делить надо, рассчитывая сразу на небольшое количество? И сколько, по-твоему справедливо? Может, по очереди, но с перерывом? День с тобой – перерыв. День со мной – снова перерыв. Справедливо получается.
– Это ещё подсчитать надо, насколько справедливо. Ты-то молодая, выжмешь по самое донышко.
– Думаю, ты тоже справишься.
Ольга только махнула рукой. С её точки зрения получалось, что немного обделили.
– К тому же, – закончила мысль Ира. – Ты уже с Мишей двадцать лет, а я только одно утро провела.
На это у женщины ответов не нашлось, и она только снова махнула рукой. В костре уже прогорели самые толстые ветки, и Ольга занялась картошкой. Отгребла ещё горящие головни – прямой огонь опасен. Закопала в угли будущий ужин и снова навалила сверху дрова – пусть жар держат.
– Теперь распределим обязанности, – произнесла женщина после долгой паузы. – Ты ведь в большом городе выросла, в благоустроенной квартире. Что, вообще, умеешь по хозяйству делать?
– Вообще, меня папа учил автомобили ремонтировать. Так что механику я знаю...
Начала Ирина свой «портфолио».
***
Михаил так загорелся идеей собрать новую подзорную трубу вместо утащенной Андреем, что тут же сорвался домой. Жаль, что у него близорукость. Получается, что все очки, которые валяются в серванте – только с отрицательными диоптриями. Придётся, по примеру путешественников из «Таинственного острова», соединять две линзы и заливать пространство между ними. Повторять сомнительную схему с водой он не собирался – протекать будет или разлепится в самый неподходящий момент. Но зато в запасе остался великолепный клей «Мастер». Научиться бы такой делать. Но, судя по составу, новое человечество до этого дойдёт не скоро. Клей практически прозрачный, не мутный. Из-за этого Михаил раньше считал его силиконовым. На самом деле это какие-то «сополимеры винилацетата», как написано в составе. То есть – вариант клея ПВА. Застывает эта штука тоже в виде прозрачной массы. Если умудриться и залить пространство между стёклами так, чтобы не образовалось пузырьков, то получится замечательная линза. Через такой тонкий слой пластика свет почти не будет рассеиваться в стороны и почти не будет гаситься. Надо только обезжирить и высушить линзы – от воды клей вздувается пузырьками и застывает белёсой пеной.
А ещё есть вогнутое зеркало для бритья. Из него телескоп-рефлектор можно сделать. Или рефрактор? Забыл уже, который сделан из линз, а который – из зеркала. Впрочем, как бы он ни назывался, а увеличивающее зеркало фактически не нужно в хозяйстве. Лично Михаил брился перед простым – плоским. А теперь вообще не бреется, готовится
Михаил нашел в одном из отделений серванта старую коробку из-под обуви и поставил на стол. Серый толстый картон хранил несколько десятков некомплектных очков – коллекция собиралась с начальных классов школы. У некоторых разбито или вылетело одно из стёкол, где-то отсутствуют подкладки для переносицы или дужки. И на многих нет винтиков. Последние Михаил регулярно выкручивал, чтобы заменить потерю в тех очках, которые носил сейчас.
Первый этап – сортировка. Такое меланхоличное занятие хорошо идёт под чашечку чая. С конфетками бы. Но чего нет – того нет. А вообще, надо решить вопрос со сладким. Мёд, например, найти. Михаил освободил весь стол, застелил скатертью – так мелкие детали не укатятся. Тоже предыдущий опыт – сколько раз с полировки укатывались всякие винтики. Под левой рукой стоит большая кружка чая. Перед собой – коробка с огрызками очков. Приступим.
Очки с двумя линзами ложились вертикальными рядами по центру стола. Имеющие только левую линзу – на левый край. С правой, соответственно – на правый. Так проще будет искать пары, когда дело дойдёт до выпавших стёкол, валявшихся на дне.
Очередные очки показались слишком тяжёлыми. Когда Михаил перевёл на них взгляд, по его лицу расплылась улыбка. В ладони лежали старые очки в так называемой «роговой» оправе. На самом деле это наверняка пластмасса со специфическими разводами «под рог» – очки изготовлены, когда натуральные материалы перестали использовать. Хорошая новость в том, что у очков положительные диоптрии. А дополнительный бонус – размеры. Старые модели имели большие, на пол-лица оправы. Очки, наверно, от бабушки остались. Там вся поломка – сломанная дужка. Теперь не требуется сочинять самопальную собирающую линзу – есть фабричная. Михаил проковылял к окну, в которое самым краешком заглядывало Солнце. С помощью него проще всего определить фокусное расстояние. Найдя положение, когда изображение Солнца на полу соберётся в точку, Михаил определил получившуюся длину фокуса в один метр. Что тут мерить, если линзы стандартизованы – если на глаз кажется, что метр, значит – метр. Быстро убрав очки, пока не загорелись доски, он сел обратно. Один метр, соответственно, одна диоптрия. Теперь бы найти особо мощную линзу. Увеличение бинокля или трубы – это соотношение оптической силы объектива и окуляра. То есть, получается, чтобы сделать 20-кратную трубу, нужен окуляр на 20 диоптрий. Но таких линз у него нет. А хотя бы на 5 диоптрий найдётся? Михаил принялся выгребать всё подряд. Вдруг увеличительное стекло тоже кинули сюда когда-то? Ведь про бабушкины очки он не помнил. На столе росла горка рассеивающих линз от его собственных очков. Но ещё одних очков с положительными диоптриями не нашлось. Как и увеличительных стёкол. И только в самом конце Михаил нащупал небольшой бумажный свёрток. Серая бумага терялась на фоне картона, нащупал его вообще случайно – так глубоко в углу он лежал.
Михаил недоумённо осмотрел плоский, аккуратно запакованный свёрток. Не больше пяти сантиметров размером, и толщиной в сантиметр или полтора. Выковырял край и развернул.
Да, пусть Гоголь хоть десять раз осмеивает людские пороки. Но есть плюшкины в наших селениях! Спрашивается, вот зачем ему когда-то потребовалось выкручивать объектив у сгоревшего фотика? Зато теперь Михаил любовался надписью «CANON ZOOM LENS 20X IS 4.5-90.0 mm 1:3.5-6.8». Многие числа непонятны – уже не очень помнит фотодело. Зато «4.5-90.0 mm» совершенно ясно говорит о фокусном расстоянии. Недолго покрутив продукт сумрачного японского гения, он нашёл способ менять то ли увеличение, то ли фокусное расстояние. В общем, линзы то сдвигались, то раздвигались. Путём несложных вычислений получалось, что он может собрать подзорную трубу с увеличением от 12 до невероятных 250. Что-то не верилось в такое. Но если поставить линзы в среднее положение, то получается около двадцати. Именно на столько увеличивала потерянная теперь труба. Оставался вопрос с разными передними и задними фокусными расстояниями. Книги по фотоделу уплыли, когда и к кому – Михаил уже не помнил. И в глубинах памяти почти ничего не сохранилось. Но то, что у многолинзовых систем спереди и сзади разные фокусные расстояния – это он помнил. Мужчина крепко задумался, как это уточнить. Потом хлопнул себя по лбу – а кто только что мерил с помощью солнечного света? Теперь, при таких коротких размерах замерять можно, просто сидя у подоконника. Михаил подвинул какую-то кастрюлю с землёй...