Четвертая власть
Шрифт:
Когда Соловьев привел стажера, Дмитриев понял, что не ошибся. Парень с трудом сохранил самообладание, когда его увидел. Действительно, одно дело лицезреть по телевизору, а другое — столкнуться в реальной жизни, когда твой кумир находится не где–то в останкинской студии, а прямо перед тобой, на расстоянии вытянутой руки.
— Ну что, парень, как тебе у нас здесь? — непринужденно поинтересовался Алексей, протягивая руку.
— Мне все очень нравится, — робко ответил Володька.
— Не волнуйся, это ненадолго.
—
— Нет, думаю, ты сам уйдешь, когда поймешь, что скрывается за голубым экраном. Люди любят придавать работе журналиста какую–то романтику, но на самом деле все совсем не так радужно, как кажется. Но мы это еще обсудим. Только не здесь. Ты сегодня свободен?
— Да. Я на весь день отпросился.
— Ну и прекрасно. Сходим с тобой в один ресторанчик.
— Но…
— Насчет денег не переживай, все мы когда–то были студентами. Обед достанется нам абсолютно бесплатно.
— Как же так?
— Ну… в профессии журналиста есть и положительные моменты…
В ресторанчике, оформленном в средневековом стиле, Алексея встречали, как короля. С ним здоровались официанты и даже менеджер, по каким–то причинам покинувший свой кабинет, протянул ему руку и подобострастно склонил голову. Сделав заказ, Алексей взглянул в окно и закурил.
— Ничего ж себе, — удивился Володька. — Вас везде так принимают?
— Слушай, давай перейдем на «ты». У нас на канале «выкать» не принято. А что касается твоего вопроса, то, конечно, на подобный прием я могу рассчитывать не везде. Я ведь не ведущий, а вся популярность в основном достается им.
— А в чем же дело?
— Ты о «джинсе» слышал?
— Да, конечно.
— Ну вот. Кто–то получает деньгами, а кто–то услугами.
— И ты не боишься мне это говорить? Ты ж меня совсем не знаешь.
— А что в этом такого? Этим ты никому не откроешь Америки. Обычная практика.
— Ничего ж себе! Я думал, на ЛТН этого нет.
— Это есть везде. Просто где–то дороже, где–то дешевле. «Джинса» она повсюду: и в новостях, и в ток–шоу, да куда ни плюнь. Кто–то проплачивает гостя в студии, кто–то злободневную тему для беседы, ну а кто–то новость. Кому что больше нравится. Были бы деньги.
— И что, прямо так подходят и предлагают тебе деньги?
— Ну почему же обязательно мне? Это как повезет, иногда на других корреспондентов выходят, иногда на ведущих, а иногда и на Михалыча непосредственно. А он уже с нами договаривается. Только мы с шефом отдела новостей всегда делимся. Он ведь тоже раньше журналистом был и легко отличит нормальный сюжет от рекламы. Соловьев хороший мужик, с ним всегда можно договориться. Ладно, а сам–то ты как сюда попал?
— С помощью Анатолия Аркадьевича.
— Во как! А я тебе тут все наши корпоративные секреты выложил. Мда… и на старуху бывает проруха…
— Да ладно тебе. Моя мама в его доме горничной работает. Я с ним и не знаком вовсе.
—
— Ты, наверное, удивляешься, зачем это ему ради какой–то горничной стараться?
— Ну да! Наши боссы до простых смертных редко снисходят…
— Моя мать у него лет шесть уже работает. Набралась смелости и выложила, как на духу, что мечтаю я к вам на ЛТН попасть. Ну а что ему стоит? Набрал номер — и все готово.
— Тоже верно. Да ты не стесняйся. На телевидение со стороны вообще попасть невозможно. А насчет того, что ты меня заложишь, я пошутил. Я ж по глазам вижу, можно с человеком дело иметь или нет. Это, если хочешь, профессиональное. Да и бояться мне в общем–то некого. Знаешь, сколько раз на центральные каналы звали? И не только меня, почти всех корреспондентов ЛТН — не сосчитать. Так что можешь и дальше спрашивать. В конце концов, не я, так другие расскажут, или сам узнаешь со временем.
— Ну тогда скажи, а правда, что на телевидении есть цензура?
— Конечно, правда. Ее довольно много. К примеру, существует огромный список лиц, которых нельзя критиковать.
— А кого нельзя?
— Прежде всего, наших боссов и их бизнес, а также бизнес их друзей и знакомых.
— Ну а если случилось что–то и это нельзя обойти? Ну, скажем, кого–то в коррупции обвинят и на всех остальных каналах покажут?
— Показать можно по–разному. Например, сделать упор на том, что бизнес полностью ушел в криминал. А можно подать это с той стороны, что власти не дают бизнесу нормально развиваться. Говорят, закон, что дышло, с журналистикой так же. Кто платит, тот и заказывает музыку, поэтому у каждого канала на этот счет своя политика. Еще цензура часто исходит из Кремля. Как случится что–то экстраординарное, теракт какой или катастрофа, они мигом в Останкино нарисуются и все на строгий контроль поставят.
— А зачем?
— Ну как зачем? Чтоб население не тревожить, людей каких–нибудь важных отмазать.
— А это только в новостях такая цензура?
— Не только. Вообще на всем телевидении и не только на ЛТН. Скажем, в ток–шоу у ведущих всегда есть список нежелательных гостей. Их никогда не зовут, даже если повод к тому имеется. Например, первых лиц с других каналов, поскольку это скрытая реклама. Или лиц, которые по каким–то причинам неугодны руководителям. Например, их конкуренты по бизнесу…
— Вот это да…
— А ты как думал? Я говорил, все совсем не так радужно, как кажется. Ладно, давай есть, а то обед остынет.
Но Володьке было совсем не до еды. Быстренько похватав то, что было на тарелке, он с нетерпением уставился на Алексея, желая как можно скорее продолжить увлекательную беседу. А вот Дмитриев не торопился. Спешить ему было некуда — сегодняшний день не предвещал напряженной работы, а значит, можно было расслабиться.
— Слушай, Володька, водки со мной выпьешь?