Четвертая жертва сирени
Шрифт:
— Магазин Ильина? Точно такой же случай? — Доктор покачал головой. — Нет, не слыхал. Но если все было именно так, как с этим несчастным, то городовой, скорее всего, пригласил врача из губернской земской больницы. Советую вам обратиться именно туда, господа.
— Что вы на это скажете, Володя? — осторожно спросил я, когда мы, покинув кабинет доктора Крейцера, снова вышли на Соборную улицу. — Что вы думаете обо всей этой ужасной истории? — То же, что и вы, — жестким голосом ответил Ульянов. — То же, что думаете и вы, Николай Афанасьевич, только опасаетесь произнести вслух. Смерть Василия Неустроева не сердечный припадок, а убийство. Такое же убийство, как и то, в котором полиция обвиняет Елену Николаевну. И, боюсь, точно такое же, как
— В случае с Валуцким, техником водонасосной станции, следы были, — возразил я.
— Да-да, и это обстоятельство, скорее всего, будет использовано полицией, если перед ними выложить все три смертных случая. Они наверняка объявят, что эти кончины не имеют между собой ничего общего. А ведь есть и другие черты сходства. Место преступления — непременно возле книжного магазина. И на груди умершего — обязательно ветка сирени.
— Белой сирени… — уточнил я. — Нежное растение, а какой зловещий символ!..
Мне захотелось вызвать в воображении аромат сиреневого куста, но ничего не получилось. Вместо этого память коварно подбросила совсем другие запахи — из моих кошмарных снов: ржавый дух свежей крови и тухоль старого гноя. Меня передернуло, и я даже на несколько секунд зажал нос рукой. Отдышавшись от воображаемой вони, я спросил Ульянова:
— Как вы думаете, Володя, что эта сирень может означать?
Ответа не последовало. Ульянов погрузился в столь глубокую задумчивость, что, кажется, даже не расслышал моего последнего вопроса.
— Володя, — сказал я, окончательно переведя дух, — вы действительно уверены в том, что отыщете истинного убийцу? Того, кто все это совершил?
Мой спутник резко остановился.
— Истинного убийцу? — переспросил Ульянов. — Но для чего он нам? Разве вы, Николай Афанасьевич, именно этим поиском озабочены и об этом думаете дни и ночи напролет? Нет, нет и еще раз нет! Мы заняты лишь одним: невиновностью Елены Николаевны. А вот в этом, в том, что она невиновна, я абсолютно уверен. И намерен сию непреложность доказать! И Марченке, и любым другим судейским!
— Володя, — молвил я растерянно, — но разве удастся это сделать, не отыскав истинного преступника?
— Почему бы и нет? Если мы докажем, что во дворе магазина Ильина и возле магазина Громова имели место не сердечные припадки, а убийства… Если докажем, что такое же убийство было совершено во дворе лавки Сперанского… И если убедительно продемонстрируем, что все три убийства совершены одним и тем же человеком, — мы тем самым избавим Елену Николаевну от всяких подозрений и обвинений. Ведь согласитесь, Николай Афанасьевич: полиция и не думает обвинять в прочих смертях вашу дочь. Более того, полиция вовсе не видит в этих кончинах убийств! Кроме того, в момент гибели Неустроева Елены Николаевны вообще не было в Самаре. То есть, это мы полагаем, что ее не было в Самаре и она скрывается где-то за пределами города, хорошо бы установить это сколь можно точно. А вот когда мы все это докажем, продемонстрируем и установим, то судебным следователям, будь то Марченко или кто другой, придется разыскивать истинного преступника. Елена же Николаевна будет чиста. Вот что я намерен делать и вот что нам нужно предпринять. А искать убийцу — нет, на это я вовсе не собираюсь тратить силы и время. Едемте же!
— Куда? — изумился я.
Последнее восклицание Владимира прозвучало совершенно неожиданно. Аленушка неизвестно где, искать убийцу мы не будем, и вдруг — «Едемте!»
— Куда и собирались. Разве вы забыли? — совершенно другим тоном, сменив горячность на хладнокровие, заявил Ульянов. — В Старый город, на паровую мельницу Башкирова.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
в которой главным героем перед нами предстает г-н Кольт
Свободных извозчиков мы увидели, выйдя на угол
33
Александрийская ткань, александрейка, лександрейка, касандрийка — красная бумажная ткань с прошивкой другого цвета (белой, синей, желтой).
— Куда изволите-с? — мрачно вопросил он.
— В Старый город, на Преображенскую улицу, — откликнулся Владимир. — Мельницу Башкирова знаешь?
— Полтинник будет, господа-бояре, — заявил волгарь, не отвечая на вопрос. Его речь отличало просто-таки выдающееся оканье — с таким произношением надо родиться, никакими упражнениями его не приобретешь.
— Помилуй, любезный, здесь не так уж и далеко! — возмутился я. — Баржу нанять и то дешевле выйдет. Красная цена — двугривенный.
— Полтинник, однако, — повторил извозчик, даже бровью не поведя.
Я хотел было вылезти из этой пролетки и, презрев гармонию черного и красного, сесть в другую, однако Владимир подал мне успокаивающий знак рукой.
— Получишь целковый, если подождешь нас у мельницы, а потом отвезешь на Почтовую, — сказал он извозчику.
Тот не произнес ни слова, даже не кивнул, а лишь щелкнул кнутом, и мы покатили. Я удивленно посмотрел на молодого Ульянова, но он лишь значительно качнул головой с видом человека, который видит больше, чем говорит, а говорит меньше, чем думает.
Паровая мельница Башкирова — а точнее, если судить по вывеске, мельница торгового дома «Н. Е. Башкиров с с-ми» — высилась на углу Преображенской и Старо-Самарской улиц. Именно что высилась: это было громадное четырехэтажное кирпичное здание, из которого доносились механические звуки — железное чувыканье и утробное пыхтение, — достоверно говорившие о том, что перемол зерна здесь не прекращался ни на минуту.
Выйдя из пролетки на дощатый тротуар, мы задрали головы, осматривая гигантское строение. Вообще говоря, мельницами Самару не удивишь. Хлебная торговля — главная специальность этого славного города, ветряных мельниц повсюду множество, у Оренбургского тракта их просто целый лес, а последние годы к ним добавляются и паровые. Однако Башкирову и сыновьям надо отдать должное — они построили целый мукомольный завод, даже, можно сказать, мельничный поселок. В нескольких соседних домах можно было распознать общежития для рабочих, по обе стороны улицы, круто спускавшейся к близкой волжской пристани, располагались внушительные склады, поодаль виднелся утопающий в саду особняк — надо полагать, жительство хозяев.
— Да, Володя, вы были правы, — сокрушенно сказал я. — Найти здесь девицу Анисимову не то чтобы затруднительно, а просто-таки невозможно.
— Прежде всего, Николай Афанасьевич, надобно определить контору. Там и поймем, что возможно, а что невозможно, — ответил Владимир.
Казалось, он давно уже составил программу действий и теперь только следовал ей, не отступая в сторону. «Эх, как бы и мне такую уверенность!» — печально подумал я.
Контору от мельницы мы нашли почти сразу — она располагалась все по той же Преображенской улице в одноэтажном зеленом деревянном доме под двускатной крышей.