Четвертое июля
Шрифт:
Присяжные заворожено следили за описанием того, как мои выстрелы пронзили сердце Сары Кэйбот, но как только Бройлз закончил, инициативу перехватила Юки.
– Доктор Уошберн, под каким углом пули вошли в тело? – спросила адвокат.
– Снизу вверх. Точнее, под углами сорок семь и сорок девять градусов, – ответила Клэр. – Оружие находилось чуть выше уровня земли.
– Доктор, Сара Кэйбот умерла мгновенно?
– Да.
– То есть она была настолько мертва, что не могла выстрелить после того, как в нее стреляла лейтенант Боксер?
– Что значит –
Юки покраснела.
– Хорошо, я перефразирую вопрос. Поскольку Сара Кэйбот умерла мгновенно, а две пули из ее оружия попали в лейтенанта Боксер, значит ли это, что Сара Кэйбот стреляла первой?
– Да. Это единственно возможное объяснение.
– И еще одно, – добавила Юки таким тоном, точно эта мысль только что пришла ей в голову. – Вы проводили анализ крови у мисс Кэйбот?
– Да, через несколько дней после вскрытия.
– Что вы обнаружили?
– Я нашла в крови метамфетамин.
– То есть она приняла наркотик?
– Да, большую дозу.
– Какое действие оказывает метамфетамин? – спросила Юки.
– Это мощный стимулятор мозга, вызывающий самые разнообразные эффекты. В лучшем случае – эйфорию, состояние блаженства. Но при длительном применении возникают побочные симптомы вроде паранойи, суицидных склонностей и агрессивных мыслей.
– А как насчет агрессивных поступков?
– Вполне вероятно.
– Спасибо, доктор Уошберн. У меня больше нет вопросов к свидетелю, ваша честь.
ГЛАВА 89
Показания Клэр меня ободрили, но ненадолго. Мейсон Бройлз вызвал доктора Роберта Гелфанда. На трибуну взошел усатый шатен в светло-голубом костюме, который дал обычную клятву и принялся описывать ужасные повреждения, нанесенные моими выстрелами Сэму. Использовав примерно такой же рисунок, что и Клэр, доктор Гелфанд показал, как первая пуля прошла через брюшную полость и застряла в позвоночнике.
– Она парализовала тело Сэма ниже пояса, – пояснил доктор, покручивая усы. – Вторая пуля попала в основание шеи, раздробила третий позвонок и парализовала все, что находится ниже шеи.
– Доктор Гелфанд, – произнес Бройлз, – Сэм Кэйбот сможет когда-нибудь ходить?
– Нет.
– Сможет ли он заниматься сексом?
– Нет.
– Сможет ли он дышать самостоятельно и жить полноценной жизнью?
– Нет.
– Он до конца жизни прикован к инвалидной коляске, не так ли?
– Совершенно верно.
– Я закончил, ваша честь! – бросил Бройлз, вернувшись на свое место.
– У защиты нет вопросов к свидетелю, – подала голос Юки.
– Обвинение вызывает Сэма Кэйбота, – объявил Бройлз.
Мы с Юки обменялись тревожными взглядами и повернулись к входу. Дверь распахнулась настежь, и молодая сиделка вкатила в зал инвалидное кресло – дорогое, сияющее хромом устройство известной фирмы, почти то же, что «кадиллак» среди машин.
Сэм Кэйбот, совсем маленький и тощий в своем галстучке и спортивном
Подросток уставил на меня свои карие глаза, и мое сердце сжалось от боли и сострадания. Я инстинктивно перевела взгляд на дыхательный аппарат, жужжавший под креслом Сэма. Это была большая металлическая коробка со всевозможными датчиками и индикаторами, от которой к левой щеке мальчика тянулась пластиковая трубка. Перед лицом Сэма находился электронный синтезатор речи.
Младший Кэйбот отвернулся от меня и обхватил губами воздушный шланг. Респиратор под креслом издал неприятный всасывающий звук, и в легкие мальчика пошел сжатый воздух. То же самое повторялось через каждые три или четыре секунды, когда Сэм делал новый вдох.
Сиделка подкатила кресло к свидетельской трибуне.
– Ваша честь, – произнес Мейсон Бройлз, – поскольку мы не знаем, сколько времени уйдет на дачу показаний, я прошу подключить респираторный аппарат к электрической розетке, чтобы сэкономить батарейки.
– Да, конечно, – кивнула судья. Обслуживающий техник протянул к розетке длинный оранжевый провод и сел позади Эндрю и Евы Кэйбот.
Сэм находился теперь прямо передо мной. Я видела его напряженную шею и голову, откинутую назад и прижатую к креслу с помощью специальной эластичной ленты. Больше всего это напоминало какое-то средневековое орудие пытки, и я не сомневалась, что именно так его воспринимал сам Сэм.
Судебный пристав, высокий молодой мужчина в зеленой форме, приблизился к подростку:
– Пожалуйста, поднимите правую руку.
Сэм Кэйбот повел в сторону широко раскрытыми глазами. Он глотнул еще немного воздуха и сказал что-то в коробку синтезатора. Аппарат издал странный, неестественно звучащий звук.
– Я не могу, – произнес Сэм.
ГЛАВА 90
В голосе Сэма не было ничего человеческого, но юное лицо и изможденный вид мальчишки делали его самым хрупким и уязвимым существом из всех, сидевших в зале.
В публике раздались сочувственные вздохи, а пристав повернулся к судье Ачакозо:
– Ваша честь?
– Произнесите клятву, пристав.
– Вы клянетесь говорить правду и только правду, да поможет вам Бог?
– Клянусь, – ответил Сэм Кэйбот.
Бройлз улыбнулся Сэму и выдержал паузу, чтобы дать присяжным осознать весь ужас положения, в котором оказался его клиент.
– Не бойся, – подбодрил он Сэма. – Просто говори правду. Расскажи, что произошло той ночью.
Адвокат задал свидетелю несколько «разогревающих» вопросов, умолкая всякий раз, когда мальчик тянулся к воздушной трубке. Сэм отвечал короткими, ломаными фразами, длина которых зависела от количества воздуха, наполнявшего его легкие. Бройлз спросил, сколько ему лет, где он живет и в какую школу ходит, после чего перешел к главной теме: