Четвёртое Королевство
Шрифт:
Я рыдала долго и самозабвенно, так, как способна это делать только влюбленная девочка девятнадцати лет. А бабушка молча раздевала меня, вытирая слезы моей же шапкой.
Позже, давясь слезами и хлюпая носом, я рассказывала бабушке свою трагическую, как мне тогда казалось, историю любви.
Исполнив волю родителей после окончания одиннадцатого класса, я поступила на престижный международный факультет, где кишмя кишели дети советской элиты. Долго там не задержалась – не влилась в коллектив самоуверенных и избалованных мажориков. Но успев вкусить пряный запах студенческой свободы, опьянела и
На втором курсе коридоры института столкнули меня с Виктором – высоким красавцем блондином с голубыми глазами. Он был старшекурсником с факультета физической подготовки.
Я влюбилась. Сначала робко и неуверенно, так как боялась поверить, что такому парню может нравиться рыжее нечто с веснушками. А потом, изголодавшая по любви, со всей отдачей и полным погружением. Я как путник в пустыне, мучимый жаждой, готова была поверить даже в мираж и пить песок.
Меня не смущали ни ехидные смешки окружающих, ни то, что время нашего романа пришлось на период сессии, и я училась за двоих, так как Витенька очень уставал на тренировках. И не важно, что факультеты и курсы у нас были разные. Я пропадала в библиотеках, стараясь порадовать своего парня. За свои труды и слепое обожание, получала порцию благосклонной любви. Из-за той же благосклонности однажды на узкой общажной кровати меня лишили девственности, неуклюже и больно.
Но я любила.
В розовых облаках летала несколько месяцев. Витька отношения не разрывал, разумно решив, что учеба еще не окончена, впереди диплом, а такую умненькую, усердную и слепо влюбленную дурёху ещё поискать. Да и секс халявный всегда к его услугам. Так прозаично рассуждал старшекурсник, пока я не заявила с робкой счастливой улыбкой: «Витенька, а у нас будет маленький», наивно пологая, что будущий отец удивится, конечно, но будет рад.
Витька, если выражаться литературным языком, очень сильно удивился. Так сильно, что сел мимо стула и произнес пару не литературных слов на общенародном языке.
В этот момент мое девичье счастье пошло трещинами. Будущий отец брыкался. Обвинял меня в измене, мол, он-то опытный и был осторожен. Но однажды не был, когда пришел пьяненький ко мне в библиотеку, где я сидела за очередным его домашним заданием, и увел в глубь помещения за дальние стеллажи, где всё и произошло.
Вот такая, разбитая и несчастная, я появилась у бабушки на пороге. К родителям было страшно обращаться, боялась, что меня насильно отвезут к врачу, который быстро и по-тихому поможет решить проблему. Поэтому, вскрыв все свои копилки, наскребла на билет до Санкт-Петербурга.
Именно бабушка склеила мое сердечко.
На следующий день бабушка улетела в Москву к родителям. Это был беспрецедентный случай, так как до этого бабушка ни разу не приезжала к нам сама. Был скандал. Но бабушка была настроена решительно: отстояла меня и моего ребенка. Еще и будущего отца на путь истинный поставила.
Сопротивлялся Виктор недолго после того, как узнал, что я не обычная студентка, а девушка с приданным в виде влиятельного
Мы поженились. Я осталась в Питере, перевелась учиться в местный институт. По официальной версии я переехала, чтобы ухаживать за немощной бабушкой. И ничего, что жили мы отдельно от бабушки в своей квартире. И это бабушка помогала мне с маленькой дочкой.
Виктор, закончив учебу, перебрался к нам через полгода после свадьбы. Отец выхлопотал для него отличную должность в управлении.
Родители не приехали на свадьбу, не навестили новорожденную внучку. Их я не видела три года, да и потом – только на похоронах.
Товарищ Тронин не выдержал развала СССР, его сердце остановилось. Через месяц за отцом последовала мама. Фактически, она умерла в день, когда папы не стало, но организм вырабатывал энергетические ресурсы еще месяц, а потом и он сдался.
После смерти родителей оказалось, что у меня нет никакого имущества: ни шикарной квартиры, ни дачи в Подмосковье, я уже молчу о домике на берегу Черного моря. Бывшие друзья-коллеги подсуетились и лишили наследницу Александра Тронина даже накоплений на сберегательном счете. Я не боролась, оставила всё со спокойной душой. У меня была своя квартира в Санкт-Петербурге, дочь и бабушка, в теплых объятиях которой я переживала смерть родителей. Я была им чуждой, но не чужой.
К тому времени наши отношения с Виктором, как мне казалось, слегка охладели. Муж постоянно пропадал на службе, в командировках или на встречах с друзьями. Я не скандалила, оправдывая его и себя житейскими заботами.
После смерти влиятельного товарища Тронина никто не захотел держать в штате его ленивого и не отличающегося особым умом зятя, последовало увольнение, а за ним и наш развод. Оказалось, что у Виктора уже пару лет есть другая семья, где «жена» красивая провинциалочка, заглядывающая моему мужу в рот и родившая ему наследника, а «не тощая, рыжая, отмороженная вобла, которая только и способна что рожать девок». Теперь Виктору незачем было терпеть нелюбимую жену.
И снова меня по кусочкам собирала баба Ася, как маленькая Люба её называла. На семейном совете было принято решение продать мою квартиру, которую родители предусмотрительно оформили на бабушку, и Виктору, к его большому сожалению, при разводе ничего не досталось, и перебраться в небольшой районный город, где проще совмещать воспитание маленького ребенка и работу.
Так три поколения женщин одного семейства устроились в городе N, где и оставались по сей день. Только бабы Аси с нами уже нет. Она ушла тихо, ночью, через десять лет после нашего переезда.
… странно вся жизнь пред глазами промелькнула… как перед смертью, подумала я ... И насторожилась.
Тишина, звенящая и неестественная. И люди не двигаются. Не двигаются! Мужчины, женщины и дети замерли в единый момент, как восковые куклы на выставке. И даже голуби, летящие на угощение, которое бросал двухлетний карапуз, застыли в воздухе.
А еще гольфкар, который служил для разных нужд у администрации парка, остановился на газоне за нашей спиной буквально в пяти метрах. Водитель как будто спал, облокотившись на руль.