Четвертое сословие

Арчер Джеффри

— Но как вы справитесь без меня? — осведомился Армстронг.

— Очень просто, — ответил Ганн. — Утром мы подписали соглашение с влиятельным издательским домом Макмиллана, с которым, уверен, вы хорошо знакомы. В следующую пятницу мы объявим об этом в «Букселлере» и тем самым оповестим наших клиентов в Британии, Соединенных Штатах и во всем остальном мире, что вы больше не являетесь нашим представителем.

Ганн встал и вместе с Шульцем без дальнейших слов направился к двери. Армстронг молча смотрел им вслед. Потом крикнул вдогонку:

— Мои адвокаты свяжутся с вами!

Как только дверь за ними закрылась, он медленно встал и подошел к окну.

Он, не двигаясь, смотрел на мостовую, пока не увидел, как они сели в такси. Когда машина уехала, он вернулся к столу, снял трубку ближайшего телефона и набрал номер. Ему ответил знакомый голос.

— Следующие семь дней покупай все акции Макмиллана, которые сможешь достать.

Он бросил трубку, потом сделал второй звонок.

Стивен Халлет внимательно выслушал подробный отчет своего клиента о встрече с Ганном и Шульцем. Халлета ничуть не удивило их отношение, потому что на днях он уже сообщал Армстронгу, что получил уведомление о расторжении договора от лондонских поверенных Ганна. Рассказав свою версию встречи, Армстронг задал только один вопрос:

— Как ты думаешь, насколько я смогу это затянуть? Я жду несколько крупных платежей в течение следующих недель.

— Год, может, полтора, если хочешь в результате добиться ордера о наложении ареста на имущество и решать дело в суде.

Два года спустя, измучив всех вокруг, в том числе Стивена Халлета, Армстронг окончательно распрощался с Ганном в зале суда.

Халлет составил пространный документ, в котором Армстронг соглашался вернуть Ганну все его имущество, включая материалы для публикаций, иллюстрации, соглашения о предоставлении прав, контракты и свыше четверти миллиона книг со своего склада в Уотфорде. Он также должен был выплатить 75 тысяч фунтов в качестве полного и окончательного расчета за прибыли, полученные в течение предыдущих пяти лет.

— Слава Богу, мы наконец-то избавились от этого человека, — только и сказал Ганн, выйдя из здания Высокого суда на улице Стрэнд.

На следующий день после подписания окончательного соглашения полковник Оакшот вышел из правления «Армстронг Коммьюникейшнз» без объяснения причин. Три недели спустя он умер от инфаркта. Армстронг не смог выкроить время, чтобы прийти на похороны, поэтому послал вместо себя Питера Уэйкхема, нового вице-президента компании.

В день похорон Оакшота Армстронг был в Оксфорде и подписывал договор о долгосрочной аренде крупного здания на окраине города.

Следующие два года Армстронг больше времени проводил в воздухе, чем на земле, путешествуя по всему миру. Он встречался с авторами, заключившими контракт с Ганном, убеждая их расторгнуть соглашение и перейти в «Армстронг Коммьюникейшнз». Он понимал, что вряд ли сумеет переманить немецких ученых, но это сполна компенсировалось исключительным правом доступа в Россию, которое ему обеспечил полковник Тюльпанов, и обширными связями в Америке, которыми Армстронг обзавелся за те годы, пока Ганн не мог выезжать за границу.

Многим ученым, почти не высовывавшим носа из своих лабораторий, льстило внимание Армстронга и обещание представить их работы широкому кругу читателей во всем мире. Часто они не имели понятия об истинной коммерческой стоимости их исследований и с радостью подписывали предложенный контракт. Потом они передавали труд всей своей жизни в Хэдли-Холл в Оксфорде, часто полагая, что это как-то связано с университетом.

Как только они подписывали соглашение о передаче всех своих будущих работ Армстронгу

в обмен на смехотворный задаток, они о нем никогда больше не слышали. Эта тактика позволила «Армстронг Коммьюникейшнз» объявить 90 тысяч фунтов прибыли через год после разрыва с Ганном, а еще через год «Манчестер Гардиан» объявила Ричарда Армстронга «молодым предпринимателем года». Шарлотта напомнила мужу, что ему уже ближе к сорока, чем к тридцати.

— Верно, — согласился он, — но не забывай, что у всех моих конкурентов было двадцать лет форы.

Когда они обосновались в Хэдли-Холле, их оксфордском доме, Дик стал получать множество приглашений на различные университетские мероприятия. Он все их отклонял, понимая, что им нужны только его деньги. Но потом ему написал Алан Уокер. Уокер был президентом Лейбористского клуба Оксфордского университета и интересовался, не согласится ли капитан Армстронг финансировать прием, который устраивает комитет в честь Хью Гейтскелла, лидера оппозиции.

— Прими приглашение, — распорядился Дик. — При одном условии: я буду сидеть рядом с ним.

С тех пор он финансировал каждый визит представителя лейбористов в университет и за пару лет познакомился со всеми членами теневого кабинета и некоторыми иностранными сановниками, в том числе с премьер-министром Израиля Давидом Бен-Гурионом. Бен-Гурион пригласил его в Тель-Авив и предложил проявить участие к судьбе евреев, которым повезло меньше, чем ему.

После окончания университета Алан Уокер поступил на работу в «Армстронг Коммьюникейшнз». Президент сразу зачислил его в штат личных помощников, и тот давал ему советы, как усилить свое политическое влияние. Первым предложением Уокера было приобрести чахнущий университетский журнал «Айсис», который, как всегда, испытывал финансовые затруднения. Вложив небольшую сумму, Армстронг стал героем левого крыла университета и без зазрения совести использовал журнал для своих целей. Его фотография появлялась на обложке как минимум раз в триместр, а так как редакторов журнала назначали всего на год и они сомневались, что смогут найти другой источник доходов, ни один из них не возражал.

Когда Гарольд Вильсон стал лидером лейбористской партии, Армстронг начал выступать с публичными заявлениями в его поддержку; циники утверждали, что он делает это только потому, что тори не желают иметь с ним ничего общего. Он постоянно внушал ведущим лейбористам, что готов нести любые убытки от «Айсиса», лишь бы журнал побуждал следующее поколение студентов Оксфорда поддерживать лейбористскую партию. Некоторые политики считали такой подход слишком топорным. Но Армстронг был уверен: если лейбористская партия сформирует следующее правительство, он сможет использовать свое влияние и богатство для воплощения новой мечты — стать владельцем общенациональной газеты.

Ему было даже интересно, кто смог бы его остановить.

ГЛАВА 20

ТАЙМС, 16 октября 1964 года:

ХРУЩЕВ СДАЕТСЯ — «СТАРЫЙ И БОЛЬНОЙ». РОССИЕЙ БУДУТ ПРАВИТЬ БРЕЖНЕВ И КОСЫГИН

Кит Таунсенд отстегнул ремень через несколько минут после взлета «Кометы», щелчком открыл портфель и достал пачку бумаг. Он бросил взгляд на Кейт — девушка уже увлеченно читала последний роман Патрика Уайта.^[23]