Четвертый курс
Шрифт:
— Ты, кстати, про трофеи почитал? — сменил тему разговора Глеб.
— Нет, конечно — когда? Вчера не до того было, ничего в голову не лезло, а сегодня еще времени не было…
— Я утром полазил по базе, — сообщил Соколов. — И что-то совсем запутался. Жоржетта, вроде, говорил, что трофеев высшей категории было тридцать один? Ведь, так?
— Наверное, — пожал плечами Иван. Признаться, он вообще не помнил, называл ли Инструктор какое-нибудь конкретное число.
— Говорил. И велел вызубрить их свойства.
— Ну, кто ж его знает… — протянул Голицын. — Может, просто у двух свойства совпадают? — предположил он.
— Фигушки, Жоржетта уверял, что они все из себя дюже уникальные!
— Ну, не знаю… Может, ты смотрел невнимательно?
— Обижаешь… Информации там, конечно, до фига, но все очень четко систематизировано, прям разложено по полочкам. Я, конечно, еще сегодня пересмотрю…
— Давай вместе, после ужина, — предложил Иван. — Мне ж тоже надо, хотя бы по диагонали…
— О’кей, договорились, — кивнул Глеб. — О, смотри, ранольцы выходят! Наша очередь вкушать местные разносолы!
— Разносолы… Соль здешней цивилизации, по ходу, вообще неведома, — пробурчал Голицын, исподлобья поглядывая на появившихся в дверях столовой курсантов с Замгом по главе. — Равно как и сахар.
— Быть такого не может. Просто у них, наверное, соль не соленая, а сахар не сладкий. Зато, может, лекарства не горькие!
— Ага: огонь не горячий, вода не мокрая… — Иван посторонился, пропуская ранольцев. Проходя мимо, Замг приветствовал двух друзей традиционным касанием рукой своей груди и вежливым кивком. Голицын и Соколов сухо кивнули в ответ.
— Ну что, пошли? — Глеб сделал шаг в сторону крыльца.
Опустив глаза в землю, Иван ждал, пока последний из ранольцев пройдет мимо, но тот, как на зло, с дороги убраться не торопился. Нахмурившись, Голицын поднял голову: перед ним стояла Шог-Ра.
— Прошу прощения, — проговорила девушка, видя, что землянин, наконец, обратил на нее внимание. — Можно с вами переговорить?
— О чем? — насторожился Иван.
— О криске.
— Я же ясно сказал: играть не буду. Ни за вас, ни за кого! — буркнул Голицын. — И вообще, у нас сейчас время ужина! Некогда болтать!
— Да, я понимаю, — кивнула Шог-Ра. — Но я готова подождать, пока вы поедите.
— Вот уж не стоит! — Иван представил себе эту картину маслом: «Ранолка, ожидающая Голицына под дверью столовой», и она ему совершенно не понравилась.
— Или давайте встретимся возле нашего домика — второй по счету с этой стороны. Вам все равно назад мимо идти! — в голосе ее послышалась мольба.
— Ну ладно, — бросил землянин, чтобы хоть как-то прервать этот странный разговор. — Давайте, после ужина… У поворота к вашему
— Спасибо огромное! — просияла девушка. — До встречи!
— До встречи, — хмуро процедил Иван.
— Что, прямо у ранольского домика? — спросил Соколов, перестав жевать.
— У поворота, — гордый своей находчивостью сообщил Голицын. — Она вообще сначала предложила подождать у столовой, но я как представил, что скажет Эмма…
— Эмма Эммой, а у столовой все-таки было бы лучше, — заметил Глеб. — Боюсь, не случилось бы какой провокации…
— Да не, вряд ли, — мотнул головой Иван, отставляя от себя пустую тарелку. — Она сказала, речь о криске. Значит, опять будет в свою команду звать.
— Так ты же, вроде, отказался?
— Отказался.
— Странно. Не по-ранольски это как-то — настаивать. У них даже поговорка есть: «В горы дважды не зовут».
— Да? — оживился Иван. — А про ветер там ничего не говорится?
— Про ветер? Нет. При чем тут ветер?
— Да это я так… Тоже вспомнил одну ранольскую поговорку.
— Нет, про ветер ни слова. Да смысл не в ветре и не в горах даже: дважды не предлагаем — речь об этом. Поэтому странно.
— Странно, — не стал спорить Голицын. — Ну вот все и выясним.
— Хочешь, с тобой пойду? — предложил Глеб. — Если что — подстрахую…
— Не, не надо, — покачал головой Иван. — Неудобно как-то…
— Неудобно штаны через голову надевать! Ладно, понаблюдаю за вами с крыльца. Еще ж, вроде, светло будет?
— Да, тут у них поздно темнеет. А надолго задерживаться я, прямо скажу, не собираюсь.
— Это правильно. А то смотри: все Рут расскажу, как ты тут вечерами с ранолками гуляешь! — рассмеялся Глеб.
— Можно подумать, я рвался, — потупился Иван.
На выходе из столовой Голицын слегка задержался, давая товарищам время уйти вперед. Кто-то — кажется, это был Мазовецки — хотел, было, его подождать, но тут с поляком о чем-то заговорил Глеб, и Збышек об Иване благополучно забыл.
Как и обещала, Шог-Ра ждала его у развилки. Ранолка сидела, подобрав ноги, на большом гладком камне, на прошествовавших мимо нее пятерых землян девушка не обратила никакого внимания, при приближении же Голицына поспешно, даже несколько суетливо, вскочила.
— Ну? — грубовато начал разговор Иван.
— Я еще раз прошу прощения, — торопливо заговорила Шог-Ра. — Я не собиралась вас беспокоить, но дело в том, что мы просто в отчаянной ситуации…
— Кто это мы?
— Мы, наша команда. Точнее, еще не команда даже: они не принимают нашу заявку, пока в ней не будут все девять игроков. Нас восемь. И единственный курсант в лагере, кто пока ни за кого не заявлен — это вы!
— Сколько раз нужно повторять: я не собираюсь играть в криск! — отрезал Голицын. — По крайней мере, на Зите!