Четвертый под подозрением
Шрифт:
— Ладно, тогда к делу!
— Я благодарен за то, что мне вернули деньги, хотя я и потерял проценты за шесть лет, целых пятьсот тысяч крон. — Последние слова он произнес, хихикнув.
— Я думал, мы с вами закончили говорить о деньгах, — отрезал Гунарстранна.
— Мне просто хотелось убедиться, что дело закрыто.
Вот они, волшебные слова! Гунарстранна словно очнулся и зашарил ладонью по столу, нащупывая сигареты. Он знал, что не стоит курить, но сейчас случай особый. Разминая в пальцах сигарету, он с нетерпением ждал следующих слов собеседника. Каков гусь! Ему вернули полмиллиона, а он тратит драгоценное время, пытаясь забросать землей уже зарытую яму. Зачем? Слова Инге Нарвесена
— Но я трачу ваше драгоценное время. Деньги мне вернули, а злоумышленники арестованы.
— Тогда зачем вы позвонили?
— Как я и сказал, для того, чтобы…
— Я слышал. Чтобы убедиться, что дело закрыто. Почему?
Молчание Нарвесена длилось секунды на две дольше необходимого.
— Вы неправильно меня поняли. Как я сказал вначале, я хотел выразить свою искреннюю благодарность…
— Это я тоже слышал. Значит, вас не взволнует, если я скажу, что дело все-таки не было закрыто?
Ответное молчание снова затянулось.
— А оно не закрыто?
— Нет, потому что его не открывали заново. Деньги нашлись в ходе следственных мероприятий по совершенно другому делу — убийству. И здесь работа ведется полным ходом.
— Ясно.
Гунарстранна молчал. Молчал и Инге Нарвесен. Разговор начал забавлять Гунарстранну.
— Приятно было с вами пообщаться, — негромко сказал он и положил трубку.
Дверь открылась, вошла Лена Стигерсанн.
— Пожалуйста, сделай мне любезность, — обратился к ней Гунарстранна. — Проверь все авиакомпании и поищи в списках пассажиров Мерете Саннмо. По словам одной бывшей сослуживицы, несколько дней назад Мерете Саннмо улетела в Афины. Начни с рейсов двухнедельной давности. И не ограничивай поиски одними Афинами.
Лена Стигерсанн вздохнула:
— Ну а ты чем займешься?
Гунарстранна широко улыбнулся:
— А я позвоню Болвану Сёрли из ЭКО и намекну, что Инге Нарвесен лихорадочно пытается защитить свой карточный домик от всех ветров и подземных толчков.
В дверь негромко постучали, и в кабинет просунул голову Иттерьерде.
— Я тебе помешал?
— Не больше обычного, — бодро ответил Гунарстранна.
— Ты знаком с адвокатом по имени Биргитте Бергум?
— Будь я с ней знаком, я бы чувствовал себя обязанным звать ее Бибби, а я никогда никого не звал «Бибби» и меньше всего пятидесятилетнюю блондинку, которая охотно раздает интервью репортерам из еженедельных изданий и рассказывает о том, как ей делали липосакцию.
Лена Стигерсанн встрепенулась:
— Вот не знала, Гунарстранна, что ты читаешь еженедельники!
— Говорят, найти на земле идеал невозможно. Для меня также невозможно понять, откуда корреспонденты норвежских газет высасывают темы для общения с пассивным большинством.
— Что я слышу? Неужели ты питаешь предубеждение против журналистов или блондинок, которые делают липосакцию?
— Кругом торжествует глупость. Что вы скажете о человеке, который провозглашает, что жизнь слишком коротка, чтобы не окружать себя красивыми вещами?
Иттерьерде и Лена Стигерсанн переглянулись: сколько эмоций!
— Вернемся к делу!
— Так вот, Биргитте Бергум защищает Ройнстада, — сказал Иттерьерде.
— Знаешь что, поговори с ней сам. Мне что-то не хочется.
— Уже поговорил. Она уверяет, что Ройнстад хочет пойти на сделку со следствием. Ему не терпится снять груз с души, а красотка Бибби просто выступает в роли посредницы.
Гунарстранна начал надевать пальто.
Лена Стигерсанн набралась храбрости
— А что плохого в том, чтобы окружать себя красивыми вещами?
— Тебя в самом деле интересует, о чем думают другие?
— Да.
— Например, что думает Биргитте Бергум?
— Нет.
— Чьи же мысли тебя интересуют?
— Например, твои, — ответила Лена Стигерсанн.
— Мои?!
— Да.
Гунарстранна смерил ее долгим пытливым взглядом и сказал:
— Лично я стараюсь сохранить физическое и душевное здоровье, не тратя времени на спортзалы, избегая умеренности во всем, курсов для желающих бросить курить, новых диет и долгого ночного сна.
— Вот что пришло мне в голову, — подал голос Иттерьерде.
Гунарстранна и Лена Стигерсанн повернулись к нему.
— Если Ройнстаду что-то известно… Хотя нет, не важно.
— Что пришло тебе в голову? — насторожился Гунарстранна.
— Да ладно, забудь. Скорее всего, Ройнстад ничего такого и не знает. Просто он сейчас за решеткой и ему очень хочется выйти на свободу. Спорим, он сейчас признается в чем угодно!
— Нет, по-моему, ты сейчас имеешь в виду что-то конкретное!
— Я подумал, что Ройнстад сбил Франка, а почти сразу после этого его взяли в банке. Сейчас он один. Понимаешь, Балло-то в банк не явился. Может быть, Балло…
— Что?
Иттерьерде пожал плечами:
— Да ничего… Мы ведь пока не знаем, что там собирается рассказать Ройнстад, верно?
Гунарстранна задумался:
— В твоих словах определенно что-то есть… Балло пропал. Мерете Саннмо тоже пропала. — Он выразительно посмотрел на Лену Стигерсанн. — Пожалуй, поищи в списках пассажиров и Балло тоже. — Он медленно, нарочито медленно вернулся за свой стол, взял телефон и набрал номер.
Иттерьерде и Лена Стигерсанн переглянулись. Когда Гунарстранна попросил соединить его с управляющим, Лена пожала плечами. Они снова переглянулись, когда услышали, какой вопрос задал Гунарстранна:
— Пожалуйста, выясните у своих служащих, не заносили ли в журнал фамилию человека, который спускался в депозитарий, чтобы открыть интересующую нас ячейку… Да, очень вас прошу потом перезвонить мне.
Глава 29
Сидя в машине, Франк Фрёлик читал материалы архивного дела 1998 года об ограблении дома Инге Нарвесена. «Сплошные загадки», — подумал он, откладывая бумаги и заводя машину, чтобы прогреть мотор. Кража со взломом. Пятьсот тысяч крон в маленьком домашнем сейфе. Взломщикам не удалось вскрыть сейф на месте, поэтому они забрали его с собой. Собственно говоря, из дома в Ульвёйе вынесли только сейф. Тогда его поразило, насколько чисто была проделана вся работа. Кроме сейфа, больше ничего не пропало: ни столовое серебро, ни украшения. На дорогостоящей технике фирмы «Банг и Олуфсен» ни царапины, ни одна безделушка не сдвинута с места. И никаких проявлений вандализма. Воры не оставили ни надписей на стенах, ни других распространенных в их кругах «визитных карточек»; никто не нагадил в банку с вареньем. Вынесли только сейф, в котором хранилось полмиллиона норвежских крон. Воры действовали достаточно смело и необычно; у членов следственной группы, в которую входил и он, версий оказалось совсем немного. Конечно, Нарвесен мог инсценировать кражу, чтобы получить страховку. Но, поскольку в сейфе не хранились, например, драгоценности, его содержимое оказалось незастрахованным. По словам потерпевшего, в сейфе лежали только наличные. Свидетельница уверенно указала на Ильяза Зупака, который в числе прочих выходил в тот вечер из дома Нарвесена. А где же в ту ночь был сам Нарвесен? Далеко. Судя по материалам дела, он проводил отпуск на Маврикии.