Четвертый поросенок
Шрифт:
Поначалу ничего страшного не происходило. Охранять вытянувшуюся чуть не на сотню метров колонну было не особенно трудно, распределившись внутри неё через несколько человек. Среди зыбкой тени редкого степного леса было жарко и сухо. Кейсы, саквояжи спортивные сумки и даже рюкзаки, в которые было небрежно напихано что-то угловатое — всё это тянуло руки, натирало плечи или резало спины. Нах-Нах, шедший замыкающим, видел эти мытарства, льющийся пот и бесконечные попытки пристроить поклажу поудобней.
Надежда пообедать в школе становилась всё слабее и слабее — через четыре километра
Шедшая впереди юная спутница Вадима передала Марусе своё непонятное ружьё и отправилась вместе с Мелкой вправо к густым кустам. Мелкая винтовку оставила Нах-Наху. «Надеюсь, они знают, что делают», — подумалось с некоторым недоумением. Впрочем, головы девчат вскоре показались на водной глади. Одноклассники машинально распределили сектора наблюдения и даже тех, кто отправлялся в кустики с целю уединиться, конвоировали. Однорукого Фёдора уже приняли за своего, но в охранении бивака не задействовали.
— Пошли, поможешь мне, — обратился к нему Нах-Нах, расчехляя топорик. Понимающе переглянувшись со старостой, он двинулся в прямостойный подлесок за жердями для носилок. Ещё трое мальчишек отправились в другую сторону — драть луб. Дальнейший путь станет пыткой, если не сделать достаточное количество носилок, причём с лямками через плечи. То есть, потребуется примерно четыре десятка жердей, а это отнюдь не пять минут работы.
Тот факт, что к вечеру их горемычная процессия всё-таки добралась до школы — это просто чудо. Ну и водила грузовика — мужик с понятием, доставив багаж, вернулся и чуть ли не на полдороге принял полный груз новичков, установив их в кузове плечом к плечу вместе с их драгоценной «ручной кладью». Охрана добралась пешком — что для них полуторачасовая прогулка! Правда, примкнувший к старожилам однорукий Фёдор в конце пути выглядел утомлённым, но держался вполне на уровне. Как же здорово, когда нет обузы!
— Завтра после ужина Дара с мужем приглашают нас к себе на чай после отбоя, — шепнула Мелкая, прощаясь у дверей спален.
— Это та, с которой ты бегала купаться?
— Ага. Наш инструктор. Помнишь, я тебе рассказывала?
— Так она и есть жена Бероева и учительница парапланеризма?
— Полётам нас будет учить Вадим. А она — военному делу. Понимаешь, название дисциплины нарочно выбрано такое, чтобы можно было подумать, будто для охотников. На самом же деле знания нам преподадут более обширные.
— Война ведь закончилась, — не понял Нах-Нах.
— Чем лучше мы будем готовы, тем меньше вероятность, что случится следующая, — показалось, будто его собираются поцеловать, но не решаются. Ну и пусть — не хватало ему ещё и нежностей!
Глава 11
Ночные прогулки
Странно стал вести себя Фагор. Он пропадал на несколько часов — примерно через день, пропуская даже время кормления. Нах-Нах встревожился, приметив это. Пёс не худел, беспрекословно слушался
— Ты же с ним не охотишься, — объяснила Мелкая эту странность. — Вот он и занялся тем, чем ему по породе положено.
— Ему по породе положено стада пасти, а не за дичью гоняться, — парировал мальчик. И утонул в направленном на него бездонном взгляде, наполненном… нет, не нежностью. В ехидном взгляде «сговоренной» плескались сомнения: сказать, или не сказать. Она явно что-то знала, и было это не из числа девчачьих глупостей.
— Побегаем сегодня ночью? — вдруг спросила она неожиданно.
— Ты же с Дарой теперь носишься по ночам, — подруга давненько не приглашала его в лес и, скажем прямо, мальчика это устраивало. Впрочем, не дождавшись ответа на свои слова, он кивнул:
— Побегаем.
— Ты же городской, Федя, — толковал долговязый Сашка, окликнувший его возле сарая. — Тебе нужно нас держаться, а не заигрывать с этими кривобокими сельчанами.
— Вас держаться — это как? — Нах-Наху стало не на шутку интересно, что это удумал недавно прибывший из Ново-Плесецка подросток.
— Ясно как! Навалять по шеям деревенщинам, что носы позадирали — пусть знают наших и имеют уважение.
«Не лечится. В отвал», — промелькнула в голове печальная мысль. Однако, ответил, подумав:
— Навалять — это дельно. Чур — мне первому, — снял с плеча и поставил к стене автомат. Рядом положил нож и топор. Снял и бросил на землю куртку, и как врезал…
Огрёб он по-полной — Сашка оказался сильнее, ловчее и драться мастер. Хотя и сам без фингала не остался, но Федьку отделал — только держись. Губу расквасил и сбежал, шипя через плечо, что они ещё встретятся и уж тогда… непонятный какой-то этот городской. Чего грозиться-то, если им и сейчас никто не мешает? Они же за сарай отошли. Впрочем, и фиг с ним. Пора на ботанику.
А вот на уроке случилось непонятное. Этот самый мальчик, с которым только что подрался — единственный шестиклассник из вновь прибывших, заявил молоденькой учительнице, что он «в гробу видел тычинки и пестики вместе со всеми крестоцветными, и вообще ботанику считает никому не нужной чепухой».
Почему Касым-пекарь и Минька-скотник появились в классе, да ещё так быстро, было непонятно, но кивнула Клара Семёновна именно им и как раз на Саньку, которого тут же под белые рученьки мужики и уволокли. Вернулся он минут через десять. Смирный и внимательный.
— Что это было? — спросил Нах-Нах на перемене у Панаса, с которым сидел за одной партой.
— Как что? Порка. У нас же классическое образование, а не фигли-мигли. С телесными наказаниями — всё чин-чинарём.
— Что? Меня тоже могут высечь? — не поверил Фёдор.
— Хе! Ты сперва попробуй, заслужи. Санька, вон, слёту отметился, а некоторые бестолочи так и доучиваются ни разу не поротыми… увядают старые традиции, слабеет дух школярский, — вздохнул Панас так тяжко, что, несмотря на нереальность произошедшего, Нах-Нах невольно поверил в его искренность.