Четвертый поросенок
Шрифт:
— Странная она, — хихикнула Мелкая. — Если б я её хорошо не знала, подумала бы, что влюбилась.
Выбежав на крыльцо, Маруся первым делом глянула на коптер и испугалась — вертушки на месте уже не было. Не дождался, что ли? Или не он на нем прилетал?
К месту встречи бежала быстрее вихря и влетела в беседку с разбегу, не останавливаясь, позабыв обо всех своих страхах.
Капитан её поймал на лету, да так и не выпустил из объятий.
— Ты чего? —
Маруська тут же смутилась и спрятала лицо у него на груди, пытаясь отдышаться:
— Думала, ты улетел, — глухо призналась она куда-то ему в подмышку и смутилась еще больше.
Объятия стали ещё крепче, а через несколько секунд он её отпустил. И она сразу отступила, ощутив перемену.
— Марусь, — взгляд серьезный и в то же время ласковый, отчего по спине у девушки побежали мурашки. — Ты же любишь сразу к делу. Так вот — я за ответом приехал.
— К-каким ответом? — знала ведь прекрасно, только страшно и одновременно неловко стало — да и вдруг он уже что-то другое имеет ввиду?
— Времени у тебя было достаточно… Или повторить?
— Да, — пискнула она.
Но он не понял:
— Моей будешь?
За тонкой стенкой вдруг послышались шаги и голоса, и Маруся дернулась, оглядываясь.
— Да уж. Людно тут становится, — кивнул капитан, — пойдем, прогуляемся в лесок?
— Я винтовку не взяла, — спохватилась девчонка.
— Я же с тобой, — хмыкнул он.
У него за плечами висел автомат, и Маруся согласно кивнула:
— Пойдем, — и когда он снова взял её за руку, сделала вид, что так и надо. Хотя для неё это было что-то совершенно новое. Даже отец за ручку её только в детстве водил. А вот Мелкая с Федькой все время так, но ведь они пара.
— А ты изменилась, — сказал Савельев, когда они отошли на приличное расстояние и вышли к невысокому открытому холму.
От его слов сразу стало жарко щекам, ведь за полгода у неё только грудь увеличилась немного, бедра стали чуть шире, талия тоньше, а рост и вес совсем не прибавились.
— А ты нет, — буркнула, отнимая свою руку.
К её удивлению, он только хмыкнул, да преспокойно улегся на траву, блаженно потянувшись.
— Не спал ночь, — пояснил как-то насмешливо, щуря глаза от лучей Гаучо, — вот теперь отосплюсь, пока ответа твоего жду.
— Ты чего? — девушка даже ногой топнула, и сама удивилась, что сердится.
— Или готов уже — ответ-то? — он приподнялся на локте и, сорвал травинку, с интересом глянув на ее лицо.
— Готов, — кивнула строго.
— Это хорошо, — и капитан снова вытянулся во весь рост, закинув руки за голову, и даже глаза закрыл. — Тогда усложним тебе задачу. Ты же любишь трудности, а, Маруська?
— Что
— Если «Да» — поцелуешь меня. По-настоящему. Если «Нет» — просто повернешься и уйдешь.
Как будто можно по-другому целовать!
— Я жду!
Вот ведь гад какой! Маруся заозиралась, ища предлог как-то избежать такого издевательства, но так ничего и не придумав, осторожно опустилась возле него на колени. А капитан продолжал лежать неподвижно и даже глаз не открывал. От такой близости дышать стало сразу трудно, и, пытаясь отвлечься, стала его рассматривать, пользуясь случаем, пока не смотрит. Невольно удивилась, какие длинные у него ресницы — черные, в отличие от седых волос. И брови тоже черные, густые. Захотелось провести по ним пальцем, разгладить морщинку на лбу.
Под глазами залегли темные круги — видно, и правда, ночь не спал. Почему, интересно? Подбородок гладко выбрит, а на шее, где отчетливо выделятся кадык, есть шрам…
— Марусь, — простонал он, чуть приоткрывая глаза. — Да я помру, пока дождусь!
— Я щас! — шепнула она.
Тихонько вздохнув, обреченно посмотрела на его рот и, зажмурившись, ткнулась губами куда-то в подбородок. Испугалась, что по-настоящему не получилось, и она всё испортила. И даже охнуть не успела, как в следующее мгновение оказалась лежащей на спине, а он навис сверху и сам её поцеловал. В животе ёкнуло от первого в жизни поцелуя, а он еще и куснул за нижнюю губу, не больно совсем, наоборот… Только слишком быстро это закончилось. Не успели мурашки охватить её всю, как он уже вскочил и поднял её с земли, очень неромантично дернув за руку.
— Целоваться ты не умеешь, — сообщил он довольным голосом, — но раз уж всё выяснили, можно и возвращаться.
— Я научусь! — вырвалось у Маруси, помимо воли.
Он засмеялся, но почти сразу смех оборвал, и притянул девушку к себе. Положив её руки себе на талию, сам обхватил ладонями её лицо и тихо шепнул:
— Куда ж ты денешься?! — но тут же добавил серьёзно: — Сколько тебе лет? Напомни-ка.
— Шестнадцать, — теперь она это может говорить с полным правом. И торопливо добавила: — А Карина и Воробушек в четырнадцать поженились, ну, прямо там…
— Это где «прямо там»?
Вот точно, последнее она зря сказала.
— В лесу.
— А как же землеройки? — спрашивал серьезно, а глаза смеялись.
— Наверное, их там не было, — буркнула она.
— А здесь есть?
— А здесь… А зачем? Ты что? Я это…
— Пойдем, милая, я всё понял.
— Что ты понял?
Он снова взял её за руку и неторопливо повел назад.
— Потерпим еще немного, да? Пока школу не закончишь.