Четвертый поросенок

Калашников Сергей Александрович

— А что — ты его заставила?

— Соня!

— А я чего? Дальше давай!

— Ну вот, повел меня. «Где, — говорит, — твой дом?» Я сказала. Так молча и шли. А уже вечер наступил. Довёл до самого крыльца, да и говорит: «Если ещё раз увижу, как мужикам глазки строишь, сниму ремень и выдеру!» «По какому такому праву?» — спрашиваю. «А я не по праву лупить буду, — говорит, — а по заднице, — да ещё так смотрит, что мороз по коже. — Будешь моей, а женой ли, или ещё как — без разницы»

— Ой, девки! Караул, что деется! — вздохнула жалостливо

Леська. — Ну а ты что?

— А я чего? Спрашиваю — на цепь посадит, или согласия спросит.

— А он?

— Сказал, что подумает, но цепь ему больше нравится.

— Во, даёт!

— Нормальный мужик, — хихикнула Леська. — А дальше?

— Так всё, ушёл. А вскорости пришел весь при параде, ну и поженились мы.

Все дружно вздохнули, а Леська спохватилась:

— Пойду, племяшек гляну.

Маруся тоже засобиралась — обед готовить, да стирку устраивать. Девушки Иволгины ей очень понравились, но захотелось побыть одной. Да ещё мысль была на параплане пролететь по ближним окрестностям — осмотреться чего тут, да как нынче стало — места-то знакомые.

* * *

С обедом справилась быстро, потом проверила сообщения, принятые на визоры и приуныла.

Капитан справлялся про свой подарок, мол, не видел нигде щенка. И ещё спрашивал — не нужно ли ей чего привезти. Маруся горестно вздохнула и решила пока не отвечать. Вечером объяснится, а может, он просто забудет.

Снарядилась в полет, и радостно стартовала под уклон к реке навстречу ветру. Как же она соскучилась по чувству полёта! Целых два дня без неба! Пошла над кромкой леса и прерии вдоль дороги, ведущей к бойням. Заметила пару пылящих грузовиков. Через часок показалась деревенька, утопающая в садах и без следов войны. Раньше Маруся обычно мимо неё пролетала, а тут решила завернуть и познакомиться — как-никак ближние соседи в этой стороне.

Знакомцев в селе не встретила, так это не беда. Познакомилась чуть не со всеми — тут копёшки ставили для евражек, чтобы привлечь этих грызунов… дед Ерофей подробно втолковывал, какая от этого корысть здешним яблоням. Радуясь привычной с детства обстановке артельного труда поработала вволю, поудивлялась на нескольких мужиков, в которых распознала военных. Деловитые, умелые, и незаметно, чтобы находились здесь по неволе. Да и местные на них спокойно глядят, вроде как на своих. Сжились, стало быть.

Вот в тощем лохматом Антошке сразу признала аборигена, да только тот как увидел девушку, так весь расцвел, улыбки начал расточать — ну чисто павлин вокруг павлинихи. Пришлось приструнить, прямо сказав, что сговоренная уже. Расстроился парень, но отворачиваться не стал, принес целую горсть крупной малины:

— Возьмешь?

Засмеялась, съела прямо с его рук.

А он сразу эти руки и распустил.

Пришлось врезать непонятливому, а потом самой и лечить, прикладывая к скуле лёд. Не заметила, как время пролетело, если бы Гаучо на запад не начал клониться, могла

бы затемнать у весёлых соседей.

Заторопилась домой, и ветер поднялся попутный — быстро долетела, а всё равно раньше своего Савельева обернуться не успела.

Капитан сидел во дворе на скамейке в расстегнутой куртке, курил, и смотрел прищурясь.

Вздохнула, по-быстрому складывая купол. Не привыкла она ни перед кем отчет держать, а вот же, теперь придется. Была пара мыслей, как его задобрить, да только от них сразу сделалось жарко, да и боязно — как-то примет? Эти подкаты она лучше оставит до другого случая.

— Поел? — спросила вместо приветствия, заходя во двор.

— Тебя ждал.

И непонятно, упрек это, или наоборот. И продолжает сидеть, вытянув ноги. Разве что сигаретку отбросил.

— Зря ждал, я уже пообедала, — весело сказала Маруська, хотя внутри стало неуютно от его взгляда. Поэтому слишком близко подходить не стала, замерла в трех шагах от скамейки.

— Где это ты пообедала?

А вот после этого вопроса с металлическими нотками, словно она его подчиненный, стало понятно, что её ласковый капитан изволит нешуточно серчать. И хоть не верилось, что может с ним поссориться, а очень было на это похоже.

И нет, чтоб ответить нормально, да только внутри возмутилась — сам-то неизвестно где пропадает! Потому и сказала насмешливо, само как-то вырвалось, думала, за шутку сойдёт:

— Ты меня ещё на цепь посади!

— А нужно?

Вот не думала, что до этого дойдёт. Да будь он чужим, уж ответила бы. Но это же её личный… и вообще — собственный капитан!

— Если как Настасью, так я не против, — фыркнула она. — Только со мной не пройдёт, сбегу же по-любому!

И взглянула в его глаза, мысленно умоляя: «Не надо!» А чего «не надо»? — самой бы понять. Ускользает мысль, не даётся.

Сколько длился этот взгляд, когда она тонула в нём как в омуте, сказать трудно.

Василий моргнул и её отпустило.

— Кушать пойдем, — сказала, быстро обходя скамейку и взбегая на крыльцо, — у меня готово всё, сейчас разогрею.

Услышала позади его шаги, вздохнула с облегчением.

— Знаешь, Марусь, — начал он, застыв на пороге, — если ты думаешь…

— Эй, капитан, — она оглянулась, оценив по достоинству его хмурую физиономию, и кивнула на стол. — Если тебя так уж сильно тянет поругаться, то я согласная. Но сначала накормлю, понятно?

Своего она добилась — на его лице обозначилась насмешливая улыбка:

— Вот так, значит?

— А по-другому с тобой нельзя, меня уже просветили.

— Кто, интересно? — пробормотал Савельев, но за стол сел. И даже хлеб нарезал, пока грелась еда.

Маруся и себе положила, но больше смотрела, с каким аппетитом ест Василий, кидая на неё странные взгляды. Не успел доесть, поставила перед ним кружку горячего чаю, а сама налила себе молока, да быстро сполоснула тарелки.