Четвертый поросенок
Шрифт:
— Теперь можно? — Спросил капитан.
— Ругайся, — вздохнула Маруся. — Только ремнем меня нельзя.
— Почему это? — смешинки в глазах капитана придали ей бодрости.
— Дак не маленькая уже. Обижусь и сбегу.
— Это плохо, — согласился он, — ремнём не буду. Ты мне скажи, куда щеночка дела, не понравился?
— Видел же, — Маруся посмотрела жалобно, — подарка для Дары Руслановны не было, а все дарили, и только я ничего не придумала.
— Расстроилась?
— Да не-е, попросила, коли будут щеночки, мне одного подарить. А сейчас-то не к спеху. Правда?
— Точно. Тем более, что дома тебе не сидится. Вот что ты сегодня такого делала, что мужу рассказать не хочешь?
Маруся прижала ладошки к горячим щекам:
— А разве ты уже муж?
— А разве нет? — хмыкнул он. — Или прошлую ночь уже забыла?
Теперь и шее стало горячо:
— Да разве забудешь такое! Только коса-то на месте. А её в день свадьбы отрезать положено.
Ей даже показалось, что разговором капитан наслаждается, вон как глаза блестят, а ругаться вроде как и раздумал. Права была Настёна. Первейшее это дело — мужика накормить.
— Обязательно обрезать?
— Если только сильно-сильно любишь, — вздохнула. — Так что придётся.
Он улыбаться перестал и откинулся на спинку стула, не сводя с неё пристального взгляда.
— Точно ремнём нельзя? — уточнил с каким-то сожалением.
Ну вот, только расслабилась!
— Запрещено! — сказала как можно решительней. — Ты, если не раздумал, так ругай, словами.
— А так не интересно, — ухмыльнулся он. — Ты мне лучше добровольно расскажи, чем сегодня занималась.
— Ладно. С чего начать? Про цепь или про деревню?
— Давай про цепь, — серьёзно кивнул он.
Рассмешить его рассказом про приключения соседки не удалось, но слушал с интересом. Только усмехнулся, когда закончила:
— Повезло Грачёву — такая девушка досталась!
— А тебе что — не повезло? — возмутилась Маруся.
— Да как тебе сказать — ремнём нельзя…
— Ты это сейчас что? — спросила осторожно. — Издеваешься, да?
— Немножко, проницательная ты моя, — признался он, ухмыльнувшись. — Ты, Марусь, не отвлекайся. Тебе про деревню еще рассказывать.
Пришлось рассказать про полёт в деревеньку, про копёшки для евражек и про то, чем её кормили, да с кем познакомилась. Утаила лишь Антошку и то, как тот кормил её малиной. Ясно же, что капитану это не понравится.
— Вот чую, Маруся,
— Ну и чего? — хлебнула молока, с любопытством глядя на жениха — что ещё выдумал?
— И врать ты не умеешь — уж прости.
— Врать???
— Или не надо было рассказывать так подробно, или уж рассказала бы всё, а не подавала знаки, что жаждешь чего-то скрыть.
— Какие знаки?
— Неважно. Потом научу. Может быть. Ну и чего такого я не должен знать?
— А уверен, что что-то было?
— А то! Колись уже, милая.
Маруся вздохнула и, набрав в грудь воздуха, выпалила на одном дыхании:
— Был там Антошка, парень, угостил малиной, пытался обнять, получил по лицу. Приложила лёд.
— Сразу дерешься? — рассмеялся Василий. — Парень-то понравился, небось? Иначе бы не скрыла.
Взглянула исподлобья и буркнула:
— Мне многие нравятся, а люблю я только тебя!
— Уверена?
— Ты же сам понять можешь — правда или нет!
— Знаю, что правда, только страшно.
— Тебе? — поразилась она.
— Да, милая. Слишком уж у нас хорошо всё, а жизнь давно научила, что так не бывает. Понимаешь ли?
— Ага. А я тебя боюсь, — сказала тихонько. Признаваться — так самое время. Только струсила сразу, и отвела взгляд. Вдруг рассмеётся и не поймёт.
Услышала, как он встал, обошёл стол и, взяв её за руку, заставил подняться. А потом схватил на руки и закружил по кухне.
Она даже засмеялась от неожиданности:
— Поставь, голова кружится.
— Поставлю, если кое-что пообещаешь, — кивнул он, останавливаясь.
— Чего?
— Сообщай мне, когда куда-нибудь собралась. Хоть записку напиши. Хорошо?
— Обещаю, — кивнула серьёзно.
Когда поднялись наверх, Савельев, идущий впереди, замер возле её маленькой комнаты.
— Она по-прежнему твоя, Марусь. Я пойму, если захочешь спать здесь до свадьбы.
— А когда свадьба?
— В воскресенье.
— Вдвоём тут будет тесно, — вздохнула она, глянув на него искоса.
— Думаешь? — усомнился капитан. — Может, проверим?
— Знаешь, Вась! Мне вот Стебелёк завидует, что я тут с тобой обнимаюсь, а ты меня в маленькую комнату!
— Ну-у, — протянул он, — если Стебелёк завидует, то оно конечно.
— И ещё. Только не смейся! Кровать у тебя там как раз «для манёвров»!
— Уговорила! Пойдем в мою. — Он поцеловал её в нос и подхватил на руки. — Устроим манёвры!