Четвертый поросенок
Шрифт:
Надо сказать — в кубрике сейчас не только саскачеваны, но и парни из стюардов, то есть — снайперы. И именно они наблюдают за разговором с особым интересом.
— Ну ладно, — после столь решительных слов пацана, почти в одиночку положившего целую банду, Цикута почувствовал себя ему несколько обязанным. — Вот, давай, для примера скажи — кого ты за что уважаешь?
Вот тут Федька и задумался.
— Мачеху уважаю — она научила меня никогда не забывать второй магазин. Это трижды спасло мне жизнь.
— Хм, — приободрил товарища Клим. — Но ведь не
— Тётку ещё. Сама никогда не врала и мне не давала. Теперь из-за этого я постоянно нарываюсь на всякие затруднения.
— Фью-ить! — присвистнул Фуга. — С такими привычками — жить тебе ярко и нескучно.
— И не дол… — начал было Цанга, но тут же получил от Зыри по затылку и захлопнулся. — Ты дальше рассказывай. Кого ещё уважаешь? — продолжил подзуживать Цикута.
— Нинку уважаю. Она за всю войну ни одного бойца не потеряла, а уничтожила её группа больше десятка врагов.
— Это ты неправильно выразился. Нинку ты любишь, а уважение тут ни при чём.
— Ну, не знаю. У меня к ней много разных чувств. В том числе даже животные. Но если кто её обижает — с катушек слетаю.
— Ты Феденька нас от темы-то не отвлекай. Мелкая — она вообще неповторимая вселенная, но базар не про неё, а про то, как ты уважаешь людей. Вот отца своего ты уважаешь?
Нах-Нах призадумался.
— Нет. Не уважаю. Я хочу быть таким же, как он. Смелым, сильным, уметь красиво танцевать и чтобы самая лучшая женщина меня любила.
— Интересно, чего из перечисленного у тебя нет? — тихонько спросил Воробышек.
— Да! — спохватился Федька. — Действительно. Чего это я тут пузыри пускаю?! Так, Цикута! Научишь ты меня правильно людей уважать, или будешь разными вопросами уводить от основной темы?
— Да, ты бы не тянул резину, — поддержал Нах-Наха Колобок. — Давай, объясняй, за что надо правильно уважать?
— Ну… это… за дела, конечно? В смысле, уважать людей нужно за то, чего они делают.
— Так-так, — приободрил «выступающего» Зыря. — А за что такое, за что Федька людей уважает, он не должен их уважать?
— За слова, разумеется.
— Вот, свинтус ты наш бестолковый, — разулыбался Воробушек. Мачеха тебе про второй магазин словами напоминала — за это её уважать неправильно.
— Так она мне его прямо в руку каждый раз совала, — подскочил Федька.
— А вот за это ты мачеху свою уважать вполне даже можешь, — добродушно пробасил Колобок. — Мы тебя правильно поняли, Цикута?
— Реального чувака реально уважают за реальные результаты, — заключил Колобок длительную разборку, в результате которой Цикута и его приспешники были окончательно запутаны в понятиях «уважение» и «уважительность». Клим с Воробушком время от времени подкидывали в топку дискуссии какое-нибудь новое положение, выковыривая из словарей определения терминов «респектабельность» или «статус»… сасакачеваны один за другим вспоминали о неотложных делах и покидали кубрик — снайперы, дружно жонглируя понятиями, плющили
— Цикута, мне не очень важно правильно думает мужик, или неправильно. Тем более — всем вокруг глубоко до лампочки любые, даже самые трепетные его чувства. И верно это до тех пор, пока поступает он как мужик, — добавил Колобок вслед предводителю дружественного племени, скрывающемуся за дверью кубрика. — Но ты, Нах-Нах, действительно какой-то не такой, как мы. Есть в тебе городская безалаберность, есть. Так что не подумай, будто мы тут и взаправду на твоей стороне. Просто своих в обиду не дают, даже, если они неправы.
— Лёш! Саскачеваны нам тоже не чужие, — встрял Клим.
— Зыря! — взревел Колобок. — Ты только ещё и меня, пожалуйста, не путай. Развели тут, понимаешь, антимонии!
Вопрос о том, где сделать своего будущего малыша, Федька с Ниночкой обсуждали довольно тщательно. Дело в том, что судно миновало нефтяные равнины крайнего юга, оставило по правому борту устья рек Эолка и Ярновка и теперь шло мимо просторов прерии, заросших жухлой травой — остановки не предвиделось до завтра, до самой Лесопилки. С одной стороны, занять на несколько часов одну из пустующих кают никаких проблем не составит. С другой — Нинке хотелось, чтобы свидетелем этому великому событию стали сами звёзды. А их ночью должно было появиться на небе видимо-невидимо, потому что ни луны, ни облаков — не предвиделось.
По всему выходило — лучшее место для первого совместного грехопадения — шлюпочная палуба. Тем более — там и не ходит никто. Правда, набегающий встречный поток воздуха создаёт изрядное давление на не ограждённом пространстве, но от него несложно укрыться, если залезть в шлюпку и спрятаться за её бортами. Но тогда сверху оказывается чехол, который вид на звёзды перекрывает, отчего затея сразу теряет всю привлекательность.
Если, скажем, покрытие убрать — так это сразу становится видно на обзорном экране, что в течение считанных минут неминуемо приведёт к визиту боцмана. С другой стороны, обманывать системы видеонаблюдения Федька умеет. Ну, не самые навороченные, но здешнюю определённо сможет. В общем — эта ночь для ребят должна стать очень важной. Можно сказать — решающей.
Ну вот, наконец-то на монитор обзорной системы выведен стоп-кадр. Тент со второй шлюпки правого борта аккуратно скатан и уложен в кокпите поверх банок. Мягко. Не жарко и не холодно. А над головами бездонное небо Прерии, полное ярких звёзд, доброжелательно поглядывающих вниз.
Федька осторожно скользнул рукой по нежному плечу выжидательно поглядывающей на него подруги, заглянул в дорогие глаза и увидел в них…
— Фагор, уходи отсюда.
Огромный собачий язык слюняво прошелся по Федькиному затылку и Нинкиной щеке. Шлюпка заметно качнулась под лапами шестипудового пса, и твёрдые собачьи когти застучали по настилу палубы. Ребята проводили взглядами обиженно трусящего кобеля, переглянулись и хихикнули.