Четвёртый прыжок с кульбитом и портфелем
Шрифт:
Одновременно с этим с боковой стороны прилетел еще один рой пуль, в спину будто кувалдой ударило. Как ни странно, но резкая боль вызвала простой вопрос: а что мы здесь забыли? В такой обстановке работать невозможно. Обняв Артема, я вызвал черное одеяло. Было тяжко, но свой мешок прихватить не забыл.
Собственную дурость я оценил в кабинете Трубилина, разглядывая круглую дырку в его рюкзаке. Она дымилась. Дебил! Допрыгался, козлик. Сам чудом не лег, и человека едва не погубил. Ну что мне мешало сразу свалить оттуда? Подумаешь, не всё загрузили...
Первым
– Бабушка приехала.
– Отлично, - отозвался в моем ухе мужской голос.
– Передаю ей привет.
– Ну что там?
– нетерпеливо воскликнул Артем, вылезая их костюма.
– Нормально, - отозвался голос.
– Гром гремит, земля трясется, поп на курице несется.
– Так громко вышло?
– Наблюдаю в бинокль: забор разворотило знатно. Стенку склада за ним тоже. Охрана конторы, что через дорогу, прибежала любоваться. О, местные бойцы тоже подтянулись. Внутрь не лезут, опасаются.
– Правильно делают, - пробурчал Артем.
– Выпускайте кракена!
Согласно плану, сейчас на складе строительных материалов должны взорваться закладки, коробки с китайскими фейерверками. Теперь пожарных кто-нибудь бдительный точно вызовет. Остановить пожарников никто не вправе. Антитеррор тоже поинтересуется: что это тут взрывалось? А почему? Пусть хозяева склада покрутятся на горячей сковородке, спокойно работать здесь они долго не смогут.
– Праздник к нам приходит!
– закричал голос в гарнитуре.
– Из дыры вылетают петарды. Народ разбегается. С Новым годом, товарищи!
Тем временем, стянув с меня футболку вслед за бронежилетом, Артем уставился мне в спину.
– Синяки будут знатные, Михалыч, - с испуганным восторгом сообщил он очевидную истину.
– Дай зеркало, - потребовал я, откидывая шлем в кресло.
Вывернув шею, с трудом различил два багровых пятна, наливающиеся синевой. Ого, многострадальная спина... Везенье кончилось, и карма догнала меня - выстрелами в спину.
Артем засуетился:
– Сейчас лед приложим, а потом в больничку поедем. Переоденусь только.
– Обезболивающее есть?
– отмахнулся я.
– А как же, вот водочка, - он вытащил из морозилки початую бутылку и залетевший ком пельменей.
– Держи, Михалыч. Сильно болит?
– Это не страшно, - прошипел я, глотая анестезию прямо из горла.
– Переживу. Я живучий... Проблема в другом - Антон.
– А что Антон?
– некоторых деталей он еще не знал.
Пояснять не хотелось:
– Звони Анюте, пусть тащит сюда бадягу, троксевазин и себя. И пусть Вере позвонит!
Анюта прилетела мигом. В целом держалась нормально, без паники и причитаний. Только охала, обрабатывая синяк. Но лучше всего помогло наложение рук, вместе с аутотренингом. Сразу стало легче.
Тем временем от Веры пришла смска:
– Убью когда-нибудь! Что случилось?
Мне оставалось только вздохнуть, поскольку пожимать плечами было больно:
– Женщины бывают
У Нюси зазвонил телефон. Хмыкнув, она передала трубку мне:
– Степанида Егоровна.
– Сынок, нам Анечка в двух словах обрисовала, - зачастила бабушка.
– Ты извини Верку. Девка молодая, еще глупая. Не понимает, что на работе всякое бывает. Ты синяки помажь, внутрь водочки прими. Оно и пройдет. Уже помазал? Вот и славно. А за Антошу не беспокойся, он уже почти в
порядке. Так, подвывает слегка. Работай спокойно, мы с ним сами справимся.
– Полковник Уваров,улетая в Швейцарию, велел вас беречь и лелеять, - Артем налил водки и себе.
– А мы не уберегли... Эх, Попадет Нине Ивановне на орехи. А меня так и уволит к чертям.
– Так он не знает?
– поразилась Нюся.
– Ну вы, блин, даете!
– Не знает, и не узнает, - заворочался я, проверяя спину.
– Мне, например, докладывать ни к чему.
– Я тоже не буду, Антон Михалыч, - поддержала меня Нюся.
– Подумаешь, синяки. Сейчас еще раз помажем.
– Тогда давайте пить чай, - подхватился Трубилин.
– Рассвет не за горами, а нам еще второй склад взрывать.
Глава тридцать вторая, в которой ей весело грустить, такой нарядно обнаженной
Ялта порадовала ярким солнцем и безоблачным небом. Шумный перрон остался позади, но и привокзальная площадь галдела не хуже. Пришлось проталкиваться. Сам город показался заполненным цыганским табором - по зеленым улицам шастали отряды курортников. Так бывает, когда разноцветные толпы наваливаются со всех сторон, а разноголосый гомон заглушает собственные мысли. Люди смеялись, болтали, кормили на ходу детей, а самые нетерпеливые из них выстраивались в очередь возле стекляшек и столовых.
Пункты общественного питания не справлялись с наплывом трудящихся, очереди змеились везде и повсюду. Пока напились кваса у бочки, семь потов сошло. Автобусная остановка исключением не стала, еле влезли в забитый транспорт. А сколько же народу на пляже осталось? Господи, страшно себе представить. Наверно, в море войти тут тоже очередь. Ничего не поделаешь, конец августа, пик сезона.
В конечной точке маршрута, покидая нутро раскаленного автобуса, капитан Сорокина выдохнула:
– Хорошо, что хорошо кончается.
Капитан Агопян десантировался следом. Обвешанный сумками и чемоданами, с перекошенным зверским лицом, он напоминал парашютиста диверсионного отряда.
– Да, но прежде чем кончилось хорошо, сколько было горя, - с облегчением пробормотал Агопян. Обе кружки кваса, что он проглотил у вокзала, сейчас проявились на мятой рубашке.
Перейдя расплавленную дорогу, они попали в другой мир - на зеленую территорию санатория. Едва войдя в прохладную сень, Марина заметила благосклонно: