Четыре билета на ночной скорый
Шрифт:
Мужчина тем временем рассчитался с носильщиком.
Тот остался доволен, прощаясь, приложил руку к шапке.
– Дрога, - представился вошедший.
– Денисов, - Он представлял себе хозяйственника крупнее и старше. Едете в Ош?
– В Ошский район.
Транзитный осмотрелся. На стене висела таблица - милицейский строй в движении без оружия. Сбоку, за окном, темнел вагон электропоезда.
– Садитесь. Ваш попутчик по купе...
– начал Денисов.
– Артур. Я знаю... Какой вандализм!
– Дрога придвинул
– Неужели не найдете?
– Работаем... Вы вместе с ним вышли из поезда?
– Да.
– Вместе шли к вокзалу?
– Мы быстро расстались.
– Он от вас отошел? Или вы?
– Я...
– Хозяйственник бросил взгляд на чемодан, обвел глазами попутчиков - оба молчали.
– Дело в том, что Артура встречали...
Новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы.
– Встречали?
– переспросил Денисов.
– Он извинился, пошел вперед.
– Вы видели встречавших?
– Не видел.
– Почему вы думаете, что его встретили?
– Он сказал: "За мной пришли, извините!" - Дрога как-то неловко достал пачку папирос, раздумал, снова сунул в карман.
– Прощаясь, больше ничего не сказал?
– По-моему: "Надвигается шторм..." Что-то в этом роде.
– Вы говорили о море?
– Ни полслова. Вообще этой темы не касались.
– "Надвигается шторм"?
– Я сам удивился.
Подождав, Денисов начал заход, на этот раз менее стремительный.
– Вы сошлись с Артуром ближе других. Что он рассказал о себе?
– Почти ничего.
– Дрога подумал.
– Занимается насекомыми. С-детства. Шахматист... Что еще? Рассеян чудовищно: хотел бриться - электробритву водил обратной стороной, пока я не подсказал.
"Непонятно", - подумал Денисов.
– Он брился после посадки? Или под Москвой.
– Под Москвой.
– Пожалуйста, вспомните все.
– Был за границей... Да! Тетка у него умерла, осталось наследство...
– Любопытно.
– Несколько тысяч.
– Вы видели деньги?
Дрога пожал плечами:
– Не только я! Тогда стали платить за белье - у него одни сторублевки. Абсолютно непрактичен.
– Транзитный вздохнул.
– У меня тоже была сторублевая купюра - навязали в сберкассе, но я ее сразу разменял.
Денисову показалось, что он слишком быстро ведет свою партию, поэтому обязательно что-то упустит.
– Разрешите ваш паспорт.
– Видите ли... Мы переезжаем из Оша, - Дрога замялся.
– Документы на прописке.
– Он не снял ни перчаток, ни шапки, каждую секунду готовый в путь.
– Запишите данные.
Дрога неловко стащил перчатку.
Денисов подал блокнот:
– Вы служили на флоте?
– А что?
– У вас якорь на руке, как у меня. Отсюда совсемсовсем немного до разговоров о море... "Надвигается шторм"!
– Память детства. Во флоте я не служил. Пехота...
– Вот
– неожиданно вступил в разговор Юрий Николаевич.
Монтажник в углу нахмурился:
– Глупости, - в свободном от волос квадрате лица мелькнули рассерженные глазки.
– А что именно?
– заинтересовался Денисов.
– "Не всякому прощай!" - Юрий Николаевич стряхнул пепел.
– Я еще в поезде заметил. Угроза и предостережение... Если б не узнал вас ближе, Алеша, наверное, сто раз подумал бы, прежде чем с вами ссориться... голос его стал вкрадчивым.
– Наверное, болезненно было?
Денисов мысленно поздравил себя с тем, что не разговаривал с каждым пассажиром в отдельности, как принято, а собрал всех вместе в маленьком классе.
– Не очень, - монтажник усмехнулся.
– Мода!
– Юрий Николаевич- словно заботился о том, чтобы приличные люди, даже попав под пристальные очи закона, беседовали и вели себя подобающим образом.
– В свое время, помню, меха носили у подбородка, потом на полах. Скоро, наверное, снова поднимут к шее...
Денисов встал, прошел от окна к двери: похоже было - с появлением Дроги все еще больше запуталось.
– Не помню, кто заметил: особо разительное увидеть на нашей планете невозможно, вертимся в одном и том же круге мод, технических идей. Сами судите! Радиус нашего шарика шесть тысяч километров, - Юрий Николаевич очертил круг сигаретой, - высота величайших гор и глубина впадин не превышает девяти. Девять километров на шесть тысяч! Это же идеальный шар с коэффициентом допустимости первого-второго класса...
Раздался звонок - звонил Сабодаш.
– Только что сообщили... Слышишь меня? Потерпевший скорее всего не выживет. Сейчас он в институте Склифосовского, следователь там.
4
Денисов положил трубку, помолчал. Сообщение дежурного его словно подстегнуло.
– Во что вы играли ночью?
– спросил он.
– В терц, в дербец, в стос?
В кабинете стало еще тише. Денисов понял, что не ошибся.
– Банк был велик?
Никто не ответил, но теперь он знал точно: игра шла большая. По словам проводницы, они произнесли имя Катенька. "Катеньками" называли сторублевые купюры со времени выпуска первых бумажных денег - за портрет Екатерины Великой на ассигнациях.
Денисов подошел к окну.
Неприметный в темноте вагон напротив наполнялся пассажирами - то в одном, то в другом его конце вспыхивали светлячки сигарет. Портьеры в классе задернуты не были, и курившие, должно быть, видели небольшой зал с учебными пособиями в простенках и четверых мужчин, собравшихся здесь в ранний час.
– Так или иначе, придется об этом говорить...
– сказал Денисов.
Звонок раздался совсем некстати. Докладывал младший инспектор:
– Доставили железнодорожные билеты, они оставались в вагоне... Проводница передала.