Четыре голоса Тьмы
Шрифт:
— Как звали твоего сына, Ногодил? — слова с трудом выходили из моего рта. — Как звали твоего сына?!
— Его звали Нороном…
Я облегченно выдохнул и могучим глотком осушил кружку.
— Меня долгое время это смущало, Люрет. Но этой ночью я, наконец, понял все. Я — Ногодил Джереби. Мать моего сына зовут Сибелла Флекис. А что получается, если сложить наши фамилии вместе, Люрет?
— Джеркис… — я почувствовал, что и мои руки задрожали.
— Вот такая вот история… — теперь Ногодил сидел с потухшим взглядом.
— Я
Магистр заплакал…
Прошло пять минут. Все еще всхлипывая, он посмотрел на меня.
— Спасибо, Люрет.
— У тебя очень хороший сын, Ногодил.
— Был сын, Люрет, был. Если он может возвращаться… оттуда… то значит, он умер не так давно. Он умирал, а я служил человеку, обрекшему его на смерть. Теперь я знаю, что делать. Слишком часто я выбирал архимага. Пришло время сделать иной выбор, да…
— Откуда может возвращаться? — я ничего не понимал.
— Из Тьмы, Люрет, из Тьмы. Ах, да, ты ведь ничего не знаешь. Подогайн задумал грандиозное. Он решил не размениваться на мелочи, да.
— А что он задумал? Грандиозную бойню темных и всех, кто подвернется под руку, на континенте и во всем мире? Грандиозный проект по переделке Лакриса в однообразную серость с одинаковыми мантиями и домами? Грандиозную травлю водных магов и остальных любителей синего цвета? За что он так ненавидит нас?
Ногодил нервно захихикал.
— Мелковато мыслишь, Люрет, мелковато. Не тот масштаб для господина архимага, ох, не тот. Его замыслы гораздо грандиознее. А что касается ненависти Подогайна к магам в синих мантиях…
— Да, Ногодил! Почему? Ему в юности кто-то из водников дорогу перешел или девушку отбил? Или у него водобоязнь?
— Не угадал, — ответил магистр серьезно. — На вас, вернее, на нас, ему совершенно плевать. Что на водников, что на огневиков, что на рыбаков или крестьян, да. На всех. Ему все безразличны, ну, разве что, кроме собственных идей и, отчасти, темных. А ненависть… Ненависть архимаг придумал сам. Чтобы казаться более… человечным.
— Зачем?
— Вот ты бы поддержал совершенно равнодушного и бесчувственного человека? Хотя… — магистр прищурился. — Ты бы мог и поддержать, да. Но слишком многих это отталкивает. И поэтому архимаг придумал себе ненависть. Ненависть изображать проще, чем любовь, да. А водники… нам просто не повезло. То ли монетка не так легла, то ли карта… И у Подогайна появилась единственная вполне человеческая черта. Так что не будет он устраивать травлю магов Воды, не будет. У архимага планы помасштабнее…
— Ну, так что же он задумал?! — Джереби своей уклончивостью опять выводил меня из себя.
— Он задумал Великое Очищение всего мира, мой юный друг. Когда я впервые узнал о его планах, я был
— Что за идея? Хватит тянуть, Ногодил!
Но магистр не торопился раскрывать все карты.
— Я лучше начну с самого начала, Люрет. Так тебе проще будет осознать величие и безумие Подогайна. Его всегда интересовала и увлекала Тьмы… Нет-нет, Люрет, не смотри так на меня, мой мальчик… Шресто — не некромант, а темных он искренне ненавидит. Считает их дураками, ведь они служат Тьме вместо того, чтобы ее использовать.
— Если он полагает, что может ее применить в своих целях, то он такой же дурак, как и они!
Нет, совсем нет. У него просто не было выбора, его грандиозные замыслы требовали грандиозного инструмента. Он долго искал его, а потом его взгляд устремился в сторону Тьмы. Только она соответствовала по масштабу планам Подогайна. Пятьдесят лет назад архимаг — впрочем, он тогда еще не был архимагом, — вошел во Тьму. И вернулся…
Когда магистр закончил свой рассказ, графин был давно пуст, а я потрясен до глубины души. Замыслы архимага и в самом деле впечатляли. В этом Ногодил не ошибся.
За стеной опять раздались громкие крики и пьяные голоса затянули веселую песню. Сторонники Подогайна отмечали его успех. Они еще не знали, что их ждет в ближайшем будущем.
— И что же мы можем сделать? — я растерянно спросил Ногодила. — Может, стоит рассказать Парвалю?
— Думаю, это бессмысленно, да. Парваль сломлен. Он сам виноват, своим поведением на Совете он оттолкнул последних союзников. Голосовавшие за него архимаги сразу после заседания перебежали к Подогайну. О Парвале стоит забыть. Он уже ни на что не способен, да. Порвали нашего Парваля, — магистр хихикнул.
— Молчал бы, Ногодел! — вскипел я из-за неуместного каламбура.
— Меня и похуже называют, да, — меланхолично произнес Джереби. — И Ногоделом, и Многоделом, и Многопилом и Нагадилом. И что самое обидное — во всех прозвищах есть изрядная толика правды. Но сейчас не в этом суть, да. Парваля можно смело скинуть с доски.
— А кто же тогда способен хоть что-то сделать?
— Ты, — Ногодил посмотрел мне в глаза. Он и в самом деле верил, что я смогу что-то изменить.
Я же был в этом совершенно не уверен.
— Если даже от архимага нет толка, то что же сможет сделать обычный адепт?
— Ты не прав, Люрет. Ты смог колдовать в урагане Тьмы, это раз, — магистр загнул один палец. — Ты разговаривал с тварью Тьмы под островом, это два. Тебя выбрал мой сын, это три. Ты связан с Тьмой, так же как и Подогайн, как и… Джеркис. А может даже сильнее. В этом вы похожи, да. Значит, ты тоже можешь войти во Тьму. И выйти из нее.
Я молча смотрел в пустую чашку. Войти во Тьму. И выйти. Как все, оказывается, просто.