Четыре голоса Тьмы
Шрифт:
— Локрид, потише, прошу тебя, — от воплей брата у меня заболела… нет, не голова, а все мое сознание, вся личность сразу.
— Брат, я не кричу! Это лишь жалкий шепот в сравнении с голосом самой Тьмы! Если бы ты услышал Ее, ты бы потерял себя и окончательно растворился в Ней!
— Я не хочу растворяться. И не хочу, чтобы Тьма захватила наш мир. Для этого я и пришел сюда.
— Ты похож на муравья, желающего остановить цунами, брат. Тьма набрала силу, твои маги отлично постарались, они сделали Тьму сильнее, чем когда бы то ни было. И Она не может оставаться на месте! Ее мощь превысила все пределы! И скоро Она двинется на мир, сокрушая все на своем пути!
Я не знаю, о чем мне
— А ты смешон, брат! Ты пытаешься остановить то, что правит миром, что является первоосновой всего, что лежит в глубине сущего. Как же смешны стихийные маги! Гордые повелители воды, воздуха, земли и огня! Жалкие и трусливые твари, ползающие по поверхности океана подлинной силы! Стихии — это самое грубое и примитивное в магии!
Я вспоминаю рассказ архимага об алхимическом опыте со стихиями — и свою карту из колоды Парваля.
На искусно выполненной миниатюре он нарисовал значки всех четырех стихий, а поверх — древний символ Тьмы.
И жирный знак вопроса — там, где у остальных стоял магический ранг. Архимаг так и не смог оценить меня…
Так что мой старший брат не говорит ничего нового, но его истеричные крики выводят меня из себя.
— С чего ты взял, Локрид? Ты превозносишь только то, что знаешь. Что ты понимаешь в стихийной магии? Из тебя вышел бы только жалкий адепт Земли!
— О, ты решил вступиться за гордых магов стихий, брат? Вы даже не знаете сами, чем так восхищаетесь! Все ваши стихии состоят из мельчайших частичек! Те — из еще более мелких! Они и определяют сущность стихий! Но это еще не конец. Дальше, брат, дальше лежит великая пустота. И этой пустотой правит Тьма! Кто владеет Тьмой, или тот, кем владеет Тьма, что суть одно и то же, — тот владеет миром!
Я вспоминаю, как Його разлагал воду на ее составляющие. После этого она потеряла свою изначальную сущность, став, одновременно, и воздухом, и огнем.
— Но почему в основе лежит Тьма, Локрид? Ведь были же маги и алхимики, которые века назад утверждали, что в основе всего эфир. Незримая и неощутимая сущность. Или Тьма и есть эфир?
Локрид замолкает. Как же приятно побыть немного в тишине!
— Бездари! — восклицает, наконец, он. — Дураки! Недоучки!
— Тебе больше нечего возразить?
— Есть, брат! Ты думаешь, что твое сродство с водой — это природный дар?
— Да, — коротко отвечаю я.
Локрид истерично хохочет. На этот раз его смех почему-то пугает меня…
— Нет, брат, нет! Ты думаешь, что это я Темный? Нет! Я лишь жалкое отражение Тьмы, и скоро я растворюсь в Ней, как исчезли тысячи до меня. Но ты, брат, ты… Ты ближе ко Тьме, чем когда-либо бывал я. Ты — часть Ее, а Она часть тебя! Ты мог бы повелевать всеми стихиями, если бы захотел, но ты выбрал только одну. Ты растратил великий дар впустую! Но ты еще можешь все изменить! Прими себя, прими Тьму в себе!
— Ты обезумел, Локрид, Тьма похитила твой разум. И мой, раз я пытаюсь тебя в чем-то убедить!
— Ты же ничего не знаешь, брат, ничего. И пытаешься судить меня. Ты думаешь, что это я воплощение Тьмы? Нет, брат, я сразу ощутил свою ущербность, — Локрид начинает быстро шептать, словно боясь, что кто-то услышит и остановит его. — Я неполноценен, ограничен, убог. Я остро ощутил это, когда мать взяла меня на Теневые острова. Мне было три года — и меня сразу потянуло к Стене. Тьма влекла меня брат, но я не ощущал себя частью ее. Лишь жалким попутчиком, грязью на сапоге, которую наша мать подхватила во время своих раскопок в Диммире — в Karro Tronogo. Я долгое время пытался понять, почему это так, за что я наказан.
Потрясение лишает меня дара речи, я не могу ответить, не могу крикнуть этому безумцу, что он бредит. Я лишь слушаю его слова.
— Мать не хотела больше детей, беременность и воспитание отвлекали ее от экспедиций. Отец тоже, он считал, что его удел — высокая поэзия. Жалкий рифмоплет! Они не хотели тебя и Лайру. Но я захотел этого, брат, ибо я осознал свое предназначение. Мне было десять, когда я взялся за дело. Я воровал и собирал травы, варил зелья и подмешивал их в еду и питье родителей, чертил схемы и проводил ритуалы, смутно понимая их смысл. Наконец, мои труды увенчались успехом. Мать забеременела. Я возликовал. Я думал, что сделал достаточно. Но я упустил нужный момент. Что ж, в десять лет многие совершают ошибки. Когда родилась Лайра, я был разочарован. Все мои усилия смогли лишь изменить ее кровь, она напиталась невероятной силой.
Неожиданно Локрид начинает хохотать.
— Лайре повезло, что в Лакрисе не практикуют некромантию. Ее кровь — сильнейшая основа для любого темного ритуала. Такой я напитал ее мощью. Но не Тьмой, брат, не Тьмой. К твоему созданию я готовился гораздо основательнее…
— Ты… — дар речи, наконец, возвращается ко мне, — ты… создал меня?
— Да, брат. Отец дал семя, мать выносила тебя, но мой вклад был больше, гораздо больше. Я стал старше и опытнее, я глубже проник в глубины Тьмы и многое понял. Тьма не статична, она вибрирует и изменяется. Ее приливы и отливы незаметны, но ощутимы. Я выбрал момент твоего зачатия, нужными зельями я заставил родителей сделать это. Они не хотели, брат, как же они не хотели тебя! Мне пришлось их заставить. А потом, брат, все девять месяцев, что мать носила тебя, я был рядом, я заботился о тебе больше, чем она. Незримой тенью я скользил вокруг. Я уверен, что никто меня даже не замечал. Думали, что я вечно сижу у себя в комнате. А я не спал ночами, ел редко и мало, все время и силы уходили на ритуалы и зелья. Когда ты родился, я был одновременно рад и разочарован. Мне удалось сделать Тьму твоей сущностью, но я не смог заставить ее пробудиться. Многие годы я бился над этой задачей. И наконец, я вернулся домой и свершил последний ритуал…
— Кролло, — шепчу я.
— Да, Кролло! Ты же знал это с самого начала. Знал, что это сделал я, но не хотел верить. Это был мой дар тебе, дар, который довершил начатое мной. Ты можешь разговаривать с созданиями Тьмы, ты можешь входить во Тьму. Ты — часть Тьмы, брат! Прими это!
— Кролло, — повторяю я. — Я видел Кролло, когда ураган гнал мой корабль во Тьму. Это… был ты?
— Да, брат! — Локрид ликует. — Ты же все понимаешь! Я был тем ураганом, на своих крыльях я нес тебя в объятья Тьмы! А Кролло, твой милый Кролло — о, как же он кричал, когда я распинал его! — был путеводным маяком. Маяком, зовущим во Тьму! Звездой, указующей путь!
— Но у тебя ничего не вышло, — констатирую я.
Тишина затягивается на долгие мгновения.
— Ты сопротивлялся, брат. Но не это помешало мне. Я… Прости меня, брат, ненависть к врагу оказалась сильнее любви к тебе. Ненависть к магу, что надменно решил противостоять урагану Тьмы. Я узнал его, сразу узнал. Именно он обрек меня на смерть и муки. Он открыл врата тем, кто убил меня. Это была мучительная смерть. Страшная и мучительная. И я решил отомстить, брат. Смерть за Стеной Тьмы оказалась бы для него слишком легкой. Я сам хотел свершить кару. Я сломал его, а потом… потом я увлекся. И ты смог уйти тогда. Но сейчас ты пришел, брат. Сам пришел ко мне. Ты принял свою сущность, брат!