Четыре голубки
Шрифт:
— Я точно не хочу идти.
— Хорошо, тогда будет лучше, если мы не пойдем.
Росс встал из-за стола и почесал Гаррика ногой. Тот радостно фыркнул, перекатился и разлегся у длинных ног Росса.
— Ну вот, — сказала Демельза, — ты всё испортил. Думаю, этих блох он подхватил от кроликов.
Она снова опустилась на колени и увернулась от Гаррика, попытавшегося лизнуть ее в лицо.
Росс начал набивать трубку.
Черт его знает, как ответить этой женщине, чтобы не обидеть. Он так привык, что жена вынуждает принимать приглашения, что вдруг почувствовал, будто чего-то не хватает. Нелюбовь Росса к высшему
— Меня бросает в дрожь при мысли провести целые сутки в компании Джорджа Фалмута. Харрис рассказал, как отвратительно он повел себя на выборах.
— Значит, сейчас их отношения испорчены, Росс. Если мы поедем, если решим поехать, то получится, что ты сидишь...
— Одновременно на двух стульях? То есть, ты о том... Не вижу для этого причин. Что друг о друге думают Бассет и Фалмут — это их дело. Я не принимаю ничью сторону, тем более когда Бассет так благородно решил не обращать внимания на мою ссору с Джорджем Уорлегганом.
— Знаешь, чего я всегда боюсь, когда ты встречаешься с Джорджем, Росс? Что ты затеешь ссору, как обычно, а потом решишь драться на дуэли.
Росс засмеялся.
— Тогда можешь успокоиться. Джордж — человек деловой, сдержанный и здравомыслящий. Мы дважды или трижды были на грани, но только в пылу момента, и последний раз случился несколько лет назад, а с тех пор мы становимся только старше и мудрее. Он с удовольствием устроит дуэль на деловой ниве, в любой области, где я решусь бросить ему вызов. Но пистолеты с его точки зрения — это мелодрама и атрибут аристократов, мелких помещиков и вояк, которые не могут придумать ничего получше.
— Но что меня все-таки заботит, — сказала Демельза, — так это когда ты встречаешься с ним в обществе крупных шишек, с которыми ты теперь имеешь дело. А если он почувствует себя загнанным в угол и будет вынужден бросить тебе вызов, потому что этого от него ждут?
Росс задумался.
— Не знаю ни одной женщины, которая так могла бы проникнуть в самую суть.
— Благодарю, Росс.
— Но тебе следовало бы предупредить Джорджа, ведь я военный, а он — торговец. Он куда больше рискует, если бросит вызов, так что думаю, его здравый смысл позволит избежать опасности.
— А я надеюсь, что вы не будете так часто встречаться в компании знати.
Несколько минут спустя Росс вышел взглянуть на новорожденных телят, и появилась Бетси-Энн Мартин, чтобы убрать со стола. Когда она закончила, Демельза вытолкала Гаррика за дверь и осталась в одиночестве. Она поднялась наверх, посмотреть на детей. Джереми громко сопел, жар утих, но теперь у него был заложен нос. Клоуэнс спала как ангелочек, прижав кулачок к губам, но не засунула в рот палец.
Демельза вошла в их собственную спальню, сунула руку в карман юбки и достала второе письмо.
Оно пришло
Наверху значилось просто: «Д.П. от Х.А», а дальше Демельза прочла:
Посвящается Д.
Она идет, Дианы образ воплощает,
Верхом в сиянье лунном в дождь сплошной.
И как морская птица медленно порхает
Над пенистой волной.
Небесный свет и жизнь земная
В ней делят место слаженно, без бед.
Ее улыбка — солнечный рассвет
В морских волнах — сиянье рая.
Она, как день, пещеру освещает,
Дает надежду в мрачной пустоте.
В ней день и ночь в присущей простоте
Как милое дитя играют.
Она — как воздух, а улыбка восхищает
Всех грешников, чью жизнь опутал бес,
Один из них прекрасно знает,
Что ждет его изгнание с Небес.
Глава десятая
День рождения Ровеллы выпадал на середину июня, ей исполнилось пятнадцать, и мать прислала с почтовой каретой пирог. Морвенна подарила сестре серебряное распятие, которое заказала в ювелирной лавке Соломона. Мистер Уитворт подарил ей книгу с размышлениями об откровениях святого Иоанна Богослова.
В этот день также исполнился ровно месяц Джону Конану Осборну Уитворту.
Ребенок чувствовал себя прекрасно, но его матери всё еще нездоровилось. Она смогла присутствовать на крестинах и каждый день около трех часов проводила на ногах, но была бледна и апатична, не могла кормить ребенка, а ее прежняя привлекательность исчезла. Доктор Бенна заявил, что она страдает от возбудимости кровеносных сосудов матки, и регулярно пускал ей кровь. Он предупредил Осборна, что инфекция может распространиться на всю тазовую область, и чтобы это предотвратить, каждое утро Морвенну на два часа заворачивали в одеяла, намоченные в теплом уксусе. Няне, которую они нашли для Джона Конана, велели втирать в бедра и бока Морвенны ртутную мазь. Но лечение пока не помогало.
Пятница выдалась довольно дождливой, и после ужина Осборн писал у себя в кабинете заметки для проповеди, оставив дверь слегка приоткрытой (по его мнению, если слуги понимают, что хозяин может посматривать одним глазком, то не будут отлынивать), как вдруг услышал шаги и звон металла и увидел Ровеллу с жестяным корытом, поднимающуюся по лестнице. Убедившись, что он не ошибся, Осборн вернулся за стол и вспомнил, что и Сара и Энн уже в постели. А кроме того, это было то большое корыто, которым он пользовался сам в тех редких случаях, когда ему это было нужно. Всё это промелькнуло у него в голове, пока он пытался сосредоточиться на проповеди.