Четыре кубика льда
Шрифт:
Марк вышел на улицу.
Мерзкий дождь так и не закончился, шеф должен был провести весь день в офисе, и заняться было совершенно нечем. Марк закурил и задумался, что же делать дальше. Можно было бы взять пару заказов в такси, заработать лишнюю тысячу, но сейчас это казалось абсолютно бессмысленным.
Уберут. Меня уберут.
А Глухова заботила только безопасность их шефа.
Ну разумеется. Кто такой Марк, чтобы кто-то хоть на секунду задумался о том, что охрана может быть нужна и ему?
Меня
Как так вышло? Почему? За что?
Ему снова стало страшно. И взвинченный адреналином мозг внезапно выдал простой и логичный ответ на этот вопрос.
Олеся. Это всё из-за неё.
Память услужливо подкинула картинки из детства.
Деревянный домик-развалюха безо всяких удобств, расположенный на задворках одной из главных туристических улиц города.
Элитная школа, где учились либо очень способные, либо очень богатые дети, и в которой по нелепой прихоти судьбы оказался и Марк – его разваливающийся дом был включен в крошечную территорию, закрепленную за лицеем.
Почти ежедневные стычки и драки – в начальных классах он не смог подружиться ни с умниками, ни с богачами.
И только когда Марку исполнилось двенадцать, он выработал определенный образ действий, который помог ему без новых потерь пережить оставшиеся годы учёбы. Он решил, что нужно выбрать одного из лидеров класса и любыми способами добиться его благосклонности, чтобы потом, в случае необходимости, прятаться за его спину.
Марк выбрал Олесю, Олесю Стоянову, и этот выбор определил всю его дальнейшую жизнь.
Но не пора ли что-то менять? Возможно, имеет смысл уволиться? Уехать из города?
Сбежать, как крыса…
Пусть так, но он сохранит свою жизнь. Если кому-то так сильно надо подобраться к отцу Олеси, что они устроили этот сюр… Ну, кто он такой, чтобы пытаться их остановить? Да и ради чего?
Марк отбросил в сторону недокуренную сигарету и улыбнулся. Мысль об увольнении ему нравилась.
В четверг он проснулся раньше будильника.
Наверное, можно было списать всё на взбудораженные нервы, но Марк знал: причина не в этом. Уже понимая, что именно сейчас увидит, он открыл глаза. Над его кроватью стояла тёмная, тонкая, почти бесплотная фигурка.
Тело мгновенно покрылось холодным потом.
Лили… Но как?!
– Доброе утро, Маркуша, – грустно сказала она. – Ты что-то решил?
– Я… – прохрипел он и сдвинулся вбок, сминая постельное белье, чтобы оказаться хоть на пару сантиметров дальше от Лили. – Да, да, я всё сделаю! Я… уволюсь, да, сегодня же уволюсь!
– Ты должен не уволиться, – ласково и немного снисходительно сказала Лили, как будто говорила с маленьким ребеноком. – Ты должен покаяться в своих прегрешениях. Сначала перед Стояновым в
– У каких других? – с отчаянием спросил Марк.
– Ты должен задать этот вопрос не мне, а своему сердцу. Кого ещё ты предал? Перед кем ещё виноват? Какой твой самый страшный грех?
– Что?!
– Ты же не хочешь в ад, правда? – Лили склонила голову набок. – Тогда думай. Кто должен тебя простить?
Марк почти заскулил и закрыл лицо руками. Против воли он начинал верить в слова сумасшедшей девчонки.
Ад.
Грехи.
Покаяние.
– Мать, – с трудом сказал он. – Отец. Аня.
Лили с облегчением выдохнула:
– Ты молодец, – прошептала она. – А сейчас спи.
Марк безвольно откинулся на подушку, и в ту же секунду тишину прорезала громкая мелодия будильника.
Тяжело дыша, Марк вскочил на ноги. Огляделся – Лили рядом не было. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках, перед глазами плыли разноцветные круги.
– Сон, – сказал он себе, содрогаясь от того, как жалко и неуверенно звучал его голос. – Просто сон!
А если нет? – пронеслось в голове.
И новый приступ паники сдавил его легкие, мешая сделать вдох.
Я увольняюсь.
Два простых слова, но Марк никак не мог их произнести. Губы не слушались, желудок скрутился в тугой узел, руки тряслись. И сосредоточиться на дороге никак не получалось.
– Ты что творишь? – прикрикнул Стоянов после того, как Марк в очередной раз слишком резко выжал тормоз. – Забыл, кого везёшь?
– Извините, – тихо сказал Марк.
– Что ты там бормочешь? – с ясно слышимым презрением спросил Стоянов.
– Я сказал, извините, Борис Михайлович, – с трудом разжав зубы, ответил Марк. – Буду внимательней.
– То-то же! – Стоянов откинулся на спинку сиденья и достал из кармана телефон.
Марк выдохнул.
До офиса оставалось не больше пары минут езды, и, если уж начинать разговор об увольнении, нужно было это делать прямо сейчас.
– Отвлечь хотел, Борис Михайлович, – сказал Марк.
– Чего тебе? Только зарплату не проси поднять, и так выше рынка плачу.
– Нет, наоборот…
– Наоборот? Понизить, что ли? – Стоянов расхохотался. Его полное, красное лицо стало ещё краснее.
– Уволиться хочу. По собственному, – договорил Марк.
Стоянов оборвал свой смех.
– Уволить тебя? Это можно, – спокойно сказал он. – Сам знаешь, за забором очередь на твоё место.
– Очередь. Ну да, – Марк фыркнул. – Восемьдесят часов в неделю. Давайте, найдите другого дурака, кто будет так пахать.