Четыре месяца темноты
Шрифт:
С неба падает отвесно
Мелкий бисер водяной.
Фонари горят, как бельма,
Липкий смрад навис кругом,
За рубашку ветер-шельма
Лезет острым холодком.
Саша Черный
«Будьте обходительны с зубрилками
Билл Гейтс (из советов выпускникам)
Землеройка
Люба долго смотрела на геркулесовую кашу. Она взяла ложку и потыкала ею в кусочек сливочного масла. В горячей жиже желтый кубик растаял, и вокруг него появилось янтарное озеро. Края кубика стали округлыми, блестящими, и масло медленно погрузилось в густое варево.
Люба вспомнила, как две недели назад папа возил ее в край голубых озер. Там солнце, садившееся за лес, очень было похоже на это масло.
– Мам, а можно мне шоколадку?
– Съешь кашу. Шоколадка с собой в школу.
– Я не хочу в школу.
– Я тоже не хочу на работу, но ведь собираюсь.
Мама накрасила перед зеркалом нижнюю губу, и Люба удивилась, как она это делает: умело и быстро.
– Ты очень красивая, мамочка.
– Спасибо, радость моя. Кушай, времени нет. Ты тоже у меня красивая.
– Не! У меня скобки.
– Ну и что?
Люба взяла ложкой комочек каши и попробовала его языком на вкус. Потом пристально разглядела и вернула в тарелку.
– Мам, а давай, ты не пойдешь на работу, а я в школу?
– Люба, ты же так спрашиваешь меня каждое утро и знаешь, что я отвечу.
Мама взяла позвякивающие висячие сережки и, приоткрыв рот, продела их в уши.
Люба посмотрела на свое отражение в окне и увидела там то ли девочку, то ли мальчика двенадцати лет, с пушистыми волосами до плеч, на ощупь как солома. Она улыбнулась, закатив глаза, и подняла верхнюю губу, обнажив стальные скобки, – собственная гримаса очень рассмешила ее.
– Если ты корчишь такие гримасы, неудивительно, что с тобой никто не хочет дружить.
– Это землеройка, мам, она все вынюхивает.
Затем Люба посмотрела туда, за стекло: там темно и давно уже идет дождь – всю ночь – и будет идти еще всю неделю. Люба вспомнила, как мама рассказывала про двух ангелов, играющих в кости над городом на погоду. Темный ангел всегда мухлюет и подбрасывает фальшивые кости, поэтому в Городе Дождей так редко бывает солнце. В лучшем случае шестьдесят солнечных дней из трехсот шестидесяти пяти – разве это справедливо?
– Мама, почему в этом городе всегда так?
– Как?
– Нету солнца.
– Еще даже ноябрь не наступил, а ты уже недовольна. Вот когда он наступит, тогда ты поймешь, что значит холодно и темно.
– А
– Что поделать, мы все-таки живем на севере. Но до ноября солнце еще появится. Обещаю тебе.
«Может быть. Пару раз», – подумала Люба.
– Это нечестно, мам.
– Помнишь легенду…
– Про ангелов? Я рассказала на уроке, и надо мной опять все смеялись.
– Любаша, ну давай переведемся в другой класс…
– Папа говорит, что дождь идет, потому что люди здесь угрюмые и злые. Дождь смывает с города все зло. Он очищает дома, и дороги, и людей.
Мама поправила прическу в последний раз и серьезно взглянула на Любу.
– А может быть, люди угрюмые, потому что всегда идет дождь? И потому что из-за кого-то они опоздают сегодня на работу. Ешь, пожалуйста.
– Гы-гы, – Люба показала скобки и засунула ложку остывшей каши в рот, а потом ее лицо вдруг стало взрослым и серьезным. – Я не хочу идти, они не любят меня.
– Зато тебя любит Мария Львовна. С тобой играет вся начальная школа и те девочки из одиннадцатого. И мы с папой любим тебя.
– Это да. Но не мой шестой «А».
Люба отхлебнула чай из кружки специально громко и некрасиво, хитро посмотрела на маму и захохотала над ее шутливым укоряющим взглядом.
– Зато я старше всех в классе.
Ну и что, что она старше? Все это результат того, что однажды Люба поскользнулась на горке, повредила позвоночник, целый год восстанавливалась и отстала. Ей нельзя было подолгу сидеть на уроках, и она иногда ложилась на стулья и так слушала учителей. Мама тогда тоже ходила с ней в школу. Пока она была с ней, никто не осмеливался смеяться над Любой. Но потом…
Любу не дергали за волосы, не зажимали в туалете, не били и не обзывали открыто, но если она спрашивала что-нибудь, ей нехотя отвечали или попросту молчали, как будто заговорить с ней считалось чем-то постыдным. Она понимала, что отличается от них: подбирает не те слова, когда говорит, не так быстро двигается, как остальные, не может вовремя ответить на вопрос на уроке. Но с чего началось это презрение? Что именно она сделала не так? Никто уже не помнил, и она тоже. Это случилось слишком давно или всегда так было.
Люди, которые только-только появились в школе, – вот ее единственная надежда найти друзей. Потому что они еще не знали, какая она. Не знали, что с ней нельзя дружить.
А для тех, кто знал Любу и не принимал, существовала Землеройка – зверек, который больше времени предпочитает находиться в одиночестве, в своей норе.
Перед выходом из дома мама поцеловала девочку и поправила капюшон.
– Я забыла тебе сказать. Кажется, у вас теперь будет новый классный руководитель. Может, это порадует тебя? Говорят, он еще молод, значит, должен лучше вас понимать.