Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения)
Шрифт:
Вспомним еще раз „признание“ Циолковского о Жюле Верне. Два высказывания…
И еще несколько примеров.
Когда в 1929 году „гений немого кино“, немецкий режиссер Фриц Ланг, задумал снять научно-фантастическую ленту „Женщина на Луне“, консультантом он пригласил Оберта. Причем был план, по которому кинокомпания „УФА“ одновременно финансировала и постановку фильма и постройку ракеты — настоящей, не декорации! — по проекту Оберта. Компания смотрела на вещи трезво: успешный старт ракеты обеспечивал будущему фильму невиданную рекламу…
Герман Оберт дожил до того дня, когда он воочию наблюдал старт лунной ракеты. И был приглашен в Москву на торжества
А ученый и талантливый популяризатор Вилли Лей, с самого начала отдавший сердце и перо делу пропаганды межпланетных сообщений, в отличие от многих коллег эмигрировал после прихода к власти нацистов в Америку и стал тесно сотрудничать с научно-фантастическими журналами. В них наряду с рассказами самого Лея можно было встретить и рассказы, написанные основателями и первыми президентами Американского ракетного общества — Лоуренсом Мэннингом и Натаном Шахнером, а также ближайшим сподвижником Годдарда Эдуардом Пендрэем…
Эстафетная палочка была передана — и теперь писатели-фантасты будут не без ревности наблюдать, как другие начнут претворять в жизнь их фантазии.
Но не надо думать, что фантасты остались без работы.
В литературе первый принципиальный шаг — из колыбели — человечество уже сделало. Первый, но единственный ли? Колыбель, потом детская, затем дом, а там — целый необъятный мир, который потребует на освоение, на осмысление всех его загадок даже не тысячелетия — вечности. Космическая фантастика только начиналась, и сколько же откровений ждало ее впереди!
Предстоял еще „шаг“ за пределы родного дома — Солнечной системы. Он казался таким естественным — и однако же на свершение его потребовалось время: более века герои фантастических произведений „колесили“ вдоль и поперек по Солнечной системе, но от этого главная цель — звезды — ближе не стала.
Действительно, загадка, впрочем, не первая и не последняя в истории фантастики: до конца 20-х годов вашего века никому просто в голову не пришло отправить своих героев за орбиту Плутона, тогда еще, кстати сказать, неоткрытого.
Исключения? Романы Дефонтенэ, Коула, да еще, пожалуй, два: „Любовное приключение в двух мирах“ (1886) популярнейшей английской писательницы Марии Корелли (ее герои совершают межзвездное путешествие с помощью маловразумительного „персонального электричества“) и роман плодовитого и изобретательного француза Жана Деляира „Вокруг далекой звезды“ (1904). Но Дефонтенэ межзвездных перелетов не описывал, книги Корелли и Деляира — это скорее религиозные фантазии, а не научно-фантастические романы, что касается Коула, то о нем, как мы уже говорили, быстро забыли…
Что же сдерживало — несовершенство воображаемой космической техники? Но к этому времени фантасты научились запросто расправляться с техническими трудностями. И могли послать космический корабль в соседнюю галактику, используя ту же „антигравитацию“! Неинтересно им было у звезд? Однако в Солнечной системе становилось тесновато, да и звезды как символ были куда притягательнее планет… И тем не менее законы фантазии, не открытые до сих пор, поставили перед писателями невидимый барьер.
К счастью, в свое время пал и он.
Последняя остановка в нашем путешествии — август 1928 года. В гернсбековском журнале идет с продолжением роман „Космический жаворонок“ Эдварда („Дока“) Смита. Литературными достоинствами это произведение, прямо скажем, не блистало и однако вызвало в стане любителей фантастики потрясение не меньшее, чем чуть раньше концепция расширяющейся Вселенной — у ученых.
Что
Гипотеза расширяющейся Вселенной, специальная теория относительности, общая теория относительности… Мир стремительно расширялся, ломались веками заученные истины, раздвигался горизонт научной мысли. Ученые-популяризаторы, даже просвещенные теологи на страницах своих сочинений забирались аж в другие галактики, но почему-то молчали писатели-фантасты. „Воображение писателей-фантастов буквально загнивало, ограниченное рамками Солнечной системы, пока, наконец, в 1928 году „Космический жаворонок“ Эдварда Смита не раздвинул духовный горизонт до возбуждающих галактических просторов“, — писал большой знаток ранней американской фантастики Сэм Московиц.
15
Первенство Смита не бесспорно: в один месяц с его романом в другом журнале вышла повесть Эдмонда Гамильтона "Сталкивающиеся светила", действие которой также развертывается уже в галактической шкале. Но по популярности это произведение намного уступает "Жаворонку"… Кроме того, полет за пределы Солнечной системы описан в 1924 году советским фантастом Виктором Гончаровым (в романе "Межпланетный путешественник"). Но то была откровенная пародия — так что остается Смит…
Автор „Космического жаворонка“ — невольная „звезда“ научной фантастики, ибо писатель откровенно слабый, способный воздействовать разве что на воображение американского мальчишки, запоем поглощавшего всю фантастику без разбора полвека тому назад, — оказался пионером. Первый полет к звездам совершен в его романе, и имя его будет занесено на скрижали космической летописи. Что же касается литературной стороны, то… герой-супермен Ричард Сетон, наделенный от природы всеми мыслимыми добродетелями; его невеста в амплуа „инженю“; суперзлодей Дюкен по прозвищу „Чернуха“, умыкающий невесту Сетона на супер же звездолете; гонки по всей Галактике, псевдонаучная тарабанщина, мордобитие и стрельба из супероружия…
Но поистине удивительна судьба этого романа.
Шутки ради начав писать его вместе с приятелем еще в 1915 году, молодой химик Эдвард Смит вскоре забросил эту затею и случайно вернулся к рукописи пять лет спустя А дальше началась форменная фантастика: все с нетерпением ждали пионера, который смело устремит свою фантазию к звездам, а рукопись Смита кочевала из редакции в редакцию, везде встречая отказ.
Говорят, что не было в ту пору в Америке редактора, занимавшегося фантастикой, который не читал бы произведения Смита. Однако все в один голос настоятельно советовали автору слегка попридержать разыгравшееся воображение. Редакторы считали, что их читатель, хотя и воспитан на научной фантастике, все же найдет, что полет за пределы Солнечной системы — это уж слишком.
И восемь долгих лет мир фантастики был ограничен невидимой чертой… Как ни был беспомощен роман, на фоне такого дремучего консерватизма Смит выглядит, право же, привлекательнее!
Ну что, казалось бы, стоило Уэллсу, или Конан-Дойлю, или кому еще забросить своих героев куда-нибудь подальше за орбиту Плутона! Не пришлось бы впоследствии краснеть за „первый роман о полете к звездам“. Однако классики молчали, в лучшем случае удостаивая вниманием планеты, в то время как рукопись настырного Смита медленно, но верно пробивалась к славе.