Четыре серых цыпленка Мистера А

Ким Генри

В одном из залов четвёртого корпуса, невзирая на сохнущие от краски стены, проходило совещание между галстуками и одним из главных акционеров «Терапии души». Они расположились за двумя сдвинутыми большими столами, как школьники в столовой, что выглядело особо оскорбительно для человека, зарабатывающего миллион долларов в год. Голубой галстук уже несколько минут жаловался главному акционеру, мужчине лет шестидесяти с золотыми перстнями на скрюченных пальцах.

– Нелепица, – кряхтел в кресле старик. – Ему и тридцати пяти нет, а он уже считает, что умнее других. Шалопай! Я сорок лет в бизнесе! Да я

работаю дольше, чем его земля носит. Вот наглец!

– Валерий Иссарионович, что делать-то будем? – спрашивал голубой галстук. – Мы уже всё перепробовали: и денег предлагали, и акции компании по номинальной стоимости, и помощницу ещё одну, и отпуск, – прогибаясь, предлагал голубой галстук.

– Но-о, – остановил его Валерий Иссарионович, – кто смел акции предлагать?

Морщины на его лице так изогнулись, что показались червями, ползающими по подбородку. Мораль гримасы: будь у тебя хоть миллион долларов в год, от червей на подбородке ты не избавишься.

Красный галстук взглянул на голубого, голубой на розового. Розовый, сидящий дальше всех, оказался крайним.

Старик погрозил ему кулаком, и розовый галстук поднялся и опустился по толстой шее, сглатывая слюну.

– Не сметь больше, – пригрозил Валерий Иссарионович, с выражением боли меняя в кресле позу, – у меня на них другие планы. Помощницу! Ну вы придумали. Он же сразу смекнул, что ему казачка засылают.

– Вот мы к вам с разведёнными руками и пришли, Валерий Иссарионович. Он всё гнёт свою линию: ни программу менять не желает, ни планировку здания. И замы все на его стороне, – продолжал голубой.

– Они там все как в секте, – поддакивал розовый. – Мы ему и так и эдак говорили, говорили, что здание под палаты строили, а он зал спортивный хочет и комнаты релаксации.

Старик даже не дослушал розового и обратился к красному, сидящему ближе двух других, отчего розовому стало ещё больше не по себе.

– А ты что предложишь? – спросил старик.

Тот брутально скривил губы и повёл плечом.

– Вы о моих предложениях знаете.

– Нет, с этим повременим, – отстранился, но серьёзно посмотрел на него старик. – Хоть твой вариант мне кажется порой единственным выходом. Мы пока не будем от него отказываться.

Старик положил руку на плечо красного галстука, и тот посмотрел на неё то ли с одобрением, то ли с желанием стряхнуть пыль с пиджака. Валерий Иссарионович перекатил сухой язык во рту.

– А паренёк? – спросил он. – Паренёк ведь ещё не согласился?

Красный галстук отрицательно покачал головой.

– Пока не говорил ему.

– Ну, если скажу, подсобишь.

Красный галстук положительно покачал головой. Старик перекатил язык во рту в другую сторону и потянулся за бутылкой воды в центре стола. Розовый галстук метнулся на помощь: взял бутылку, открутил туго сидящую пробку, закрутил обратно и покатил по столу к старику. Неплотно закрученная пробка оставила на столе несколько капель воды, а когда старик цепкой рукой схватил бутылку, пробка под давлением слетела, и вода залила весь стол. Гневные глаза впились в растерянные зрачки розового галстука.

– Давай, тащи сюда вашего заморыша! – взбесился он. – И тряпку принеси.

Оставшиеся одобрительно посмотрели в сторону начальства, сдерживая кроткую улыбку. Старику передали

новую бутылку.

Спустя полчаса метафорическая папка с информацией на Мистера А влетела в свитер, чуть не сбив с него очки.

– То задание, что я тебе дам, – объяснял красный галстук, отчётливо разделяя слова, – может закрепить за тобой место постоянного работника. Не стажёра. Тебе дадут должность младшего руководящего состава, выделят место в зале с остальными сотрудниками, будешь заниматься документацией, договариваться о некоторых поставках. Бумага, краски, какая-то медицинская дрянь. Всё по образцам, ничего сложного. У тебя будет место в штате на полгода раньше, чем планировалось. Понимаешь, как это хорошо?

– Понимаю, – возбуждённо откликнулся свитер. – Что за задание?

У маленького щуплого мальчика в вещах, которые ему выбирала мама, горели щёки – то ли от бега по лестнице, то ли от волнения. Вечером, подняв трубку, он вылетел из-за стола и, на бегу надевая лёгкую куртку, запнулся о костыли матери и забыл зонт. Мокрый, со сдёрнутым в сторону капюшоном, в коричневых клетчатых брюках и грязных кроссовках, он очень внимательно слушал то, что ему говорил высокий широкогрудый мужчина в красном галстуке. Его виски пульсировали уверенностью и менингитом, в ногах бежала наперебой с судорогами кровь. Красному галстуку очень нравилось рвение парня, его рьяное желание помочь.

«Отцы гордятся такими сыновьями, – читалось на его лице, – хотел бы я себе такого».

Однако подобные желания не мешали ему пользоваться парнем, чтобы самому не пачкать руки.

Кончик красного галстука от покачивания на носках поднялся выше, забирая лёгкими воздух.

– Тебе нужно уговорить Мистера А согласиться. Можешь делать что угодно. Злить его, таскаться за ним как собачонка, в окно к нему домой забраться. Не бойся переборщить, мы тебя отмажем. Останется и работа, и учёба. Хватай его за руку. Предлагай что угодно. Кроме акций, окей? – поправился он.

– Но мы уже столько раз пытались.

– И нужно добить. Без этого никак. Кто-то из вас должен выиграть. Либо ты, либо он. Понимаешь меня?

Свитер не ответил. В сердце закралась вина, а глаза под очками сверкнули ненавистью, на секунду закрылись и вновь взглянули на кончик галстука.

– Я постараюсь.

В голове свитера нитью пряжи протянулась мысль о том, что он должен сделать: «Не отставай. Цепляйся. Разбуди в нём зверя».

– Постарайся.

Стряхивая с себя ещё не сошедшую воду, свитер спускался по лестнице к выходу, готовясь околеть в подстерегавшем на улице морозе.

«Не бросай. Заберись к нему в душу. Не упускай его из вида», – тянулась нить.

Маленький хрупкий мальчик уходил в большой мир – точь-в-точь главный герой из аниме про школу, – и в его неровной шаткой походке чувствовалась уверенность.

Глава четвёртая

Рим

«Говорят, на то, как течёт вода и горит огонь, можно смотреть вечно. Не могу согласиться. Когда я наблюдаю текущую из крана воду или неиспользуемую зажжённую газовую конфорку, мне становится неприятно. Хочется выключить, чтобы ограничить потребление.