Четыре степени жестокости

Холлиэн Кит

— Заткнись! — крикнул Льюис и нацелил винтовку в брата Майка.

— Заберите у него ружье. — сказал Джош, но не был уверен, что произнес эти слова вслух.

— Как ты, парнишка? — спросил Рой.

Джош был настолько потрясен тем, что с ним сделали, что каждый его нерв, казалось, кричал от возмущения. Но как ни странно, он чувствовал себя вполне прилично. С ним все будет хорошо.

— Все в порядке, — сказал он. — У меня все чертовски замечательно.

Джеко рассмеялся, а Рой уставился на Льюиса:

—

Ну, ты даешь. Фентону нравится этот мальчишка, а ты взял и прострелил ему ногу. Думаешь, то, что произошло с Бойдом, случайность?

— Я знаю, что это не случайность, мать твою, — ответил Льюис.

— Отлично, а то я уже начал сомневаться в твоем интеллекте. Замечательно. Я работаю с целой командой долбаных гениев. Может, вы хотя бы перевяжете Джошу ногу, чтобы он не истек кровью? — Рой подождал, пока Джеко займется делом, затем вновь с отвращением покачал головой, глядя на Льюиса, и опять спустился вниз по лестнице.

— Со мной все хорошо, — пробормотал Джош.

— Лежи неподвижно, мы должны крепко перебинтовать тебя, — буркнул Джеко.

Джош не чувствовал своей голени и коленки, как будто туда вкололи наркоз. Он приподнялся на локтях и посмотрел, как Джеко туго бинтует его обрывками одежды.

— Кажется, получилось, — сказал Джеко.

— Кровь все равно идет, — подала голос офицер Уильямс. — Бинтуй сильнее.

Джош оглянулся. Он не ожидал услышать ее и обрадовался, увидев, что к ней стали возвращаться силы. Она села. Ее лицо было расцарапано, но взгляд оставался ясным. Глядя на нее, он успокоился.

— Заткни свою гребаную пасть! — крикнул Льюис.

Она открыла и закрыла рот. Затем посмотрела на пол и промолчала, даже не взглянув на Джоша.

В воздухе повисла тишина. Ее нарушало лишь шарканье ног Льюиса, нарезающего круги по комнате.

Минуты текли медленно. Льюис остановился, повернулся лицом к стене и уперся в нее лбом, как наказанный школьник. Прошло довольно много времени. По крайней мере Джош успел вздохнуть не меньше двадцати раз. Затем Льюис пробормотал: «Сука» — и снова стал ходить.

Джош чувствовал, как в нем закипает давно забытая ненависть. Вспомнил, как Льюис водил пальцем ему по губам и деснам. Сможет ли он когда-нибудь избавиться от этого воспоминания? Внутри у него что-то сжалось, и он тяжело вздохнул. Воздух вырвался из его глотки, как свисток чайника. Он посмотрел на свою ногу и стал отползать от этого источника своих страданий.

— Парню нет еще и двадцати, Купер. — сказал Джеко. — А ты с ним так обошелся.

— Б…дь, б…дь, б…дь, — повторил несколько раз Купер и заходил по комнате еще быстрее.

— Тебе нужно успокоиться, Купер. — произнес брат Майк.

Льюис остановился, снова повернулся к нему и закричал:

— Мне так жаль, мать твою! Я, мать твою, не хотел этого делать!

Он

снова начал ходить. Офицер Уильямс следила за ним взглядом. Даже когда он подходил к ней совсем близко, она не отводила взгляд и лишь поморщилась, когда он снова назвал ее сукой, а потом опять стал описывать круги по комнате.

Джошу хотелось спасти ее от этого животного. Но когда он снова напрягся, пульсирующая боль пронзила ногу и отдалась в груди. Он чувствовал себя так, словно лежал рядом с камином и засунул ногу в огонь.

Когда боль утихла, он успокоился и попытался все обдумать. Он снова окажется в лазарете. Возможно, в своей прежней камере. В камере номер три. Кроули находился в двенадцатой камере. Затем он вспомнил, что Кроули умер. Где-то под ними Рой и Фентон обыскивали изолятор, где Кроули провел свои последние дни. Музыка ветра. Он посмотрел на офицера Уильямс. На мягкое очертание ее подбородка и носа. Твой друг стал музыкой ветра. Он вспомнил, как они сидели с ней в машине, и он чувствовал себя таким свободным, и какой бесполезной была та свобода. Вспомнил о последней команде Кроули, о его призыве копать.

— Сейчас она тебе поможет. — Льюис остановился так внезапно, что все поневоле уставились на него. — Да, она займется тобой.

— Не надо все усложнять, — возразил брат Майк.

Льюис опустил руку и, будто погружая в воду, схватил офицера Уильямс за волосы, откинул ее голову и заставил судорожно вздохнуть.

— Скажешь еще слово, только одно слово, и я нажму на спусковой крючок.

Он пристально смотрел на брата Майка, пока пожилой человек не подчинился и не замолчал, а затем он обратил свое внимание на нее.

— Сделай Джошу приятное, — сказал он ей. — Ему только двадцать, не так ли, Джеко? Ты помнишь, каково это? — Он засмеялся, затем снова стал серьезным. Нагнулся и прошептал ей прямо в ухо, так что она отпрянула в сторону от его дыхания.

— Сделай это, — сказал он.

— Делай сам, — ответила она.

Он схватил ее за волосы и толкнул к Джошу.

— Живо! — рявкнул Льюис.

Она не пошевелилась, словно надеялась, что он отступит.

— Если ты этого не сделаешь, я нажму на спусковой крючок. Пять, четыре… — Он прижал дуло винтовки к ее затылку.

Что-то в ней переменилось. Суровое выражение лица исчезло, она заплакала и на четвереньках поползла к Джошу. Льюис подтолкнул ее ногой в зад, заставляя ползти быстрее.

Никто не сказал ни слова. Все молча наблюдали, боясь за собственную жизнь и в то же время испытывая омерзение. Они ничего не могли сделать перед лицом безумия.

Когда она подползла к лежащему Джошу, потрясенная и смущенная, Льюис произнес: «Три», и она снова зашевелилась, стала дрожащими руками расстегивать его штаны и стаскивать с бедер.