Четыре степени жестокости
Шрифт:
В такие минуты очень трудно сосредоточиться. Именно это со мной и случилось. За первыми снежинками последовал настоящий снегопад. Снежинки словно не падали с неба, а возникали из молочно-белой мглы. Отплясывали передо мной экзотический зимний танец, пробуждая поэтический настрой, хоть и давно забытый, но не чуждый мне. Снег падал тяжело и быстро наметал сугробы. Красота, глаз не оторвать. Зрелище так захватило меня, что я забыла об осторожности и о необходимости следить за перемещениями во дворе. Башня казалась мне замком. Канава во дворе — рвом, окружающим крепостную стену. Купол — хрустальным дворцом. А кто же я? Вряд ли принцесса — моя униформа не соответствовала этому сентиментальному
Я полностью погрузилась в мечты, и вой сирен, внезапно разорвавший воздух, застал меня врасплох. Сначала никакого ответа на сигнал не последовало, но через несколько секунд двери распахнулись, и зэки высыпали во двор, как мальчишки, выбегающие из школы во время перемены. Неожиданно они замерли, пораженные сменой погоды. Вытягивали руки и раскрывали рты, пытаясь поймать снежинки. В эту минуту они вели себя непосредственно, как дети, и свирепый внешний вид этих людей казался совершенно неуместным и даже прискорбным в снежной романтике зимнего дня. Да, это правда — иногда начинаешь смотреть на них как на старых знакомых.
Я заморгала, чтобы лучше разглядеть их сквозь метель. Зэки уже не двигались обычным размеренным шагом по строго определенному маршруту. Казалось, никто не обращает на это внимания, но вызванное снегом замешательство встревожило меня: ситуация складывалась нештатная и требовала особой бдительности. Движение восстановилось через двенадцать минут — ровно на две минуты позже, чем обычно, и я наконец-то с облегчением вздохнула. Во двор из образовательного центра, расположенного в старом корпусе, вышла группа заключенных. Какие-то занятия закончились, и «прилежные студенты» пошли на прогулку. Они уже не вызывали у меня тревоги, поскольку группа была небольшая. Было даже забавно наблюдать, как они начали сгребать снег, а затем в воздухе полетели снежки, как стрелы из осажденной крепости. Я взяла в руки бинокль, чтобы лучше все рассмотреть, и с удивлением заметила в этой группе Джоша. Он выглядел немного смущенным, хотя игра была совсем детской, и стоял в стороне, засунув руки в карманы.
Затем я увидела, что Кроули тоже играет в снежки. За ним погнался какой-то мужчина с целой пригоршней снега. Кроули метнул снежок. Он двигался странно, словно в замедленной съемке, выгибая тело, будто оно на шарнирах. Его преследователь также казался весьма неуклюжим. Я узнала в нем Роя Дакетта — одноногого зэка, работающего на кухне, которого все знали Хромым. Наблюдая за ними, я подумала, что они похожи на участников пара-олимпийских игр. Снежок ударил Кроули в спину, он повернулся и подождал, пока Хромой подбежит к нему. Затем они сцепились. Хромой поскользнулся и завалился на спину, а Кроули набросился на него и стал бить головой о землю. Я подумала, что подобная драка выходит за рамки дозволенного, но двое стоящих в стороне надзирателей не сочли своим долгом вмешаться. Между тем в потасовку ввязался третий заключенный. Мне это не понравилось, и я велела надзирателям разнять их. С ужасом заметила, что третий зэк стал вдруг яростно дергать рукой вперед и назад, словно наносил удары острым предметом.
Мне хватило несколько секунд, чтобы зайти в будку и достать штурмовую винтовку, тяжелую, но хорошо сбалансированную. Я прицелилась. Заключенные окружили дерущихся, но надзиратели по-прежнему ничего не предпринимали. Кто-то должен был взять ситуацию под контроль, поэтому я вмешалась и выстрелила. Я надеялась, что выстрел напугает их и заставит остановиться. Да, выстрел они услышали — все подняли головы и с испугом осмотрелись. Но тут же вернулись к драке. И тогда Кроули сделал нечто такое, что заставило его противника издать отчаянный крик, а третий нападающий пополз прочь.
Драка принимала серьезный
И я бы точно выстрелила, но во дворе появился еще один человек. Какой-то гражданский, или «слабая сестричка», как мы их называли. Он появился внезапно и сделал то, на что у надзирателей не хватило ни желания, ни смелости. Он прижал Кроули к земле и выкрутил ему здоровую руку, предоставив надзирателям возможность или повод наконец-то проявить себя и пустить в ход кулаки и резиновые дубинки.
Два надзирателя довольно грубо оттащили Кроули в сторону. Еще с полдюжины попытались уладить ситуацию, хотя на самом деле все уже было кончено. Я по-прежнему стояла у ограждения и наблюдала за их неуклюжими попытками восстановить порядок. Падающие снежинки по-прежнему зачаровывали, и я не могла отделаться от мысли, что Джош предвидел возможное начало драки. Что здесь, черт возьми, только что произошло?
Я вдруг подумала, что тот комикс был не просто фантазией, но и своего рода попыткой одного самоуверенного зэка найти выход своему раненому самолюбию через эту полную пафоса историю. Меня поразило, что Кроули ввязался в драку вскоре после моего с Джошем разговора, как будто я тогда чего-то не поняла.
Я попыталась проанализировать ситуацию, но мои размышления ни к чему не привели. Люк у моих ног открылся — моя смена пришла на пятнадцать минут раньше, чем следовало. На лестнице появился маленький надзиратель с заспанными глазами. Он сразу пожаловался на чертов мороз и расспросил меня о случившемся. Я кратко рассказала все, что видела, и поделилась своим философским наблюдением:
— Кто знал, что они теперь прячут ножи в снежках.
— Чертова зима, — кивнул он. — Ладно, иди пиши отчет и освободи мне башню.
Я спустилась вниз и прошла через туннель в административный корпус. Но вместо того чтобы заварить себе кофе, усесться за стол и приступить к отчету, я решила осмотреть место происшествия и вышла во двор.
Зэков здесь уже почти не было, зато двор заполнился офицерами охраны и гражданскими. Я заметила помощника начальника тюрьмы, юриста, врачей. Джоша нигде не было видно, вероятно, его увели в камеру вместе с другими заключенными. Спринтер, остановивший драку, все еще оставался во дворе. Надзиратели окружили его плотным кольцом и громко ругались. Я узнала в этом человеке «брата» Майка — священника, который работает у нас педагогом и проводит курс художественной терапии. Сразу вспомнила, как Джош рассказывал об этих занятиях — на них все очень хотели попасть.
Трое санитаров и смотритель Уоллес склонились над телом человека, напавшего на Кроули. Его лицо превратилось в кровавое месиво, а широкая грудь тяжело вздымалась, будто он задыхался. По долетающим до меня репликам я поняла, что это Лоуренс Элгин, один из «викингов» — так мы называем участников группировок белых расистов. Я, решив принести хоть какую-то пользу, стала осматриваться по сторонам и заметила Хромого — одноногого заключенного, с которым Кроули играл в снежки. Он все еще сидел на земле, и никто не обращал на него внимания. Его здоровая нога и протез были разведены в стороны. Из носа и ушей текла кровь, и я подумала, что Кроули мог нанести ему серьезные увечья, когда бил головой о землю. Когда я приблизилась, он широко улыбнулся.