Четыре ветра
Шрифт:
– Простите, пожалуйста… – подал голос Галактион.
Не обращая никакого внимания на непрошеных гостей, старичок затянул песню:
– Не жалеееююю, неее завуууу, не плааачууу,
Всеооо прайдёооот, как с белых яяяблань дыыыыым…
– Э… простите, что мы пришли к вам без приглашения, но…
– Увядааааанья золатааам охвааааченный,
Я не бууууду боооольше маладыыыым…
– Мы пришли, чтобы узнать… – Галактион казалось впал в отчаяние, ведь старик по-прежнему ни на что не реагировал.
– Да
В один прыжок кот вскочил старику на загривок и заорал в ухо:
– Здорово, дед!
Старичок завизжал, сорвался с места, и заметался по домику как угорелый.
– Чего орёшь? Спокойно, спокойно, без паники, – Маркелл едва держался на стариковой спине.
Наконец он изловчился, спрыгнул на стол, и вальяжно разлёгшись, стал ждать, когда у старика кончится завод. Старик вскоре наткнулся взглядом на кота и остановился как вкопанный.
– Тьфу ты! Напугал! Ты чего творишь-то? Всё шутки шуткуешь, а я чуть сознания не лишился. Разве можно так над старым человеком издеваться? Не ожидал, не ожидал я от тебя Маркелл.
Старичок, держась за сердце, обессилено опустился на скамеечку, вынул из кармана штанов носовой платок, и промокнул им глаза. Серёжа отметил, что платок был рваный и грязный, и если бы он когда-нибудь осмелился поднести эту тряпку к своему лицу, то мама и бабушка устроили ему настоящую выволочку.
– Ты чего, обиделся, что ли? – миролюбиво, как ни в чём не бывало, спросил Маркелл.
– А… Ну тебя! – старичок демонстративно отвернулся от чёрного кота.
– Не, ну ты не обижайся, я ж не знал, что ты, что ты такой… такой истерик. Мы пришли к тебе в гости, зовём тебя, зовём, а ты не отзываешься.
– Веники я вязал! Веники! Ты что не знаешь, как это занятие меня всего забирает? Я не вижу и не слышу ничего, когда работаю. Эх ты!
Маркелл озадачился, примеривая как бы лучше подлизаться к старику, отступать он не привык.
– Ты не обижайся, мы по делу пришли.
– По какому ещё делу?
– Да я и сам не знаю, Галактион тебе объяснит.
Поскольку Галактион всё ещё продолжал растерянно молчать, Маркелл хлопнув его по спине, подбодрил:
– Ну, чего молчишь? Онемел? Говори, давай! А то я тут один на пупе верчусь, а вы стоите как два истукана. Мне оно надо?
Галактион зачем-то вновь отряхнулся, в который раз уже оправил шерсть, откашлялся, и вступил в полоску света.
– Мы к вам по очень важному делу. Я привёл…
– Не ты привёл, а мы привели, – поправил Маркелл.
Галактион проигнорировал замечание и продолжил:
– Я привёл с собой мальчика…
– Мальчика? Эва! А чего ж вы молчали! Ну-ка, ну-ка, где тот мальчик? – заметно оживился старик.
– Вот он, – Галактион указал на Серёжу. – Серёжа, подойди, пожалуйста,
Серёжа несмело подошёл к старичку.
– Вот, вот этот мальчик. Зовут его Серёжа, – отрекомендовал Галактион.
– Хорошее имя Серёжа. Ну, ну, Серёжа… да ты подойди ко мне поближе, я не кусаюсь.
Старичку так понравилась шутка, что он начал громко смеяться. И казалось веселью его не будет конца. Странный всё-таки старик. Маркелл устав ждать, поторопил:
– Ты не отвлекайся, потом посмеёшься.
Старик опять достал свой антисанитарный платок, вытер проступившие теперь уже от смеха слёзы, и ласково спросил:
– Ты Сережа, наверное, отличник?
– Нет, я… в общем… я учусь нормально, только по русскому языку тройка.
– Во как! Это плохо.
Серёжа испугался, что из-за злосчастной тройки по русскому языку может прогореть всё дело. Что если старик помогает только хорошистам и отличникам? И поспешил исправить положение:
– Но учительница говорит, что если я ещё немного позанимаюсь, то в следующей четверти у меня обязательно будет четвёрка.
Серёжа выдохся. Он устал. Устал от вранья. Учительница русского языка и литературы Тамара Петровна ничего такого не говорила. Правда, советовала больше читать. А зачем? У Серёжи и без чтения дел полно.
– Ну это хорошо, хорошо. А ты школу любишь? – не унимался старик.
«Час от часу не легче! Чего он ко мне привязался?», – грустно подумал Серёжа. И не стал долго размышлять и ответил, что школу любит беззаветно. Какая в сущности разница любит он школу или нет?
– Правильно! Школу надо любить. Вот помню у нас… – старичок блаженно закатил глаза к потолку.
«Это надолго», – обречённо подумал Серёжа. Его бабушка тоже любила вспоминать свои школьные годы. Да какая она была хорошая, послушная, родителям и учителям не грубила, училась хорошо, не озорничала, языки не показывала, с мальчишками не дралась, тетрадки-то у неё были в порядке, форма чистенькая, словом, не девочка – ангел. Но бабушку Серёжа любил, а потому делал вид, что ему страшно интересно слушать. А старичка он, конечно же, не любил, хотя волей-неволей придётся выслушать и его. Положение, как всегда, спас Маркелл:
– Так, стоп!
Достав с полки тетрадь, ручку, торжественно вручив их старичку, благословил:
– Вот тебе дед бумага, ручка, пиши! Пиши свои мемуары! Потомки по достоинству оценят твой труд! У меня в издательстве знакомый есть о публикации я договорюсь. Но! Писать ты начнёшь после того, как мы уйдём. Ясно? А теперь к делу.
Старик засопел обиженно, но взял себя в руки.
– Ладно, говорите зачем пожаловали.
– Нам нужна ваша помощь, – приободрился Галактион.
– Ясное дело, нужна, иначе бы вы сюда не пришли. Говори, я слушаю.