Четыре жезла Паолы
Шрифт:
— Все равно я не поняла, — сказала Сай, когда следующим вечером они вдвоем с Паолой отправились собирать закатную полынь бабке на снадобья. — Ладно, ваш бог судья твоим вождям, но если девушку отправляют всего с одним защитником, разве удивительно, когда кто-то из них гибнет?
— У нас вчера просто разговор на другое свернул быстро, — тихо ответила Паола. — Я плохо объяснила. Понимаешь, вот эта примета, про счастливых-несчастливых, она не просто так. Каждая хочет оказаться счастливой, но на самом деле…
— На самом
Паола покачала головой:
— Мы не сражаемся, но мы лечим, не забывай. Лечим быстро, прямо в бою. Если жезлоносица сильная и опытная, она одним взмахом крыльев такие раны затягивает!
Сай разогнулась, уронив сорванное соцветие. Взглянула на Паолу в упор. Спросила:
— Себя — тоже?
— Хоть себя, хоть защитника. Насколько сил хватит. И еще как успеешь — все-таки «быстро» не значит «в один миг». Ты поняла уже, да?
— Может, и поняла, — медленно проговорила Сай. — Но ты все равно сама скажи. Так лучше будет.
— Ладно, скажу. Если из раза в раз жезлоносица возвращается, а ее защитник гибнет, проще всего решить, что в бою она слишком заботилась о себе. Рыцари таких не любят, не доверяют. Учителя… — Паола пожала плечами, — когда как. В некоторых девушках на самом деле можно быть уверенными, понимаешь?
— Тогда им просто не хватает силы. Тоже несчастливые, но не везет не так, как тем, что гибнут. Может, у них защитники не такие умелые. Так ведь тоже бывает, правда?
— Не везет, но по-другому, — повторила Паола слова шаманки. — Если верить… а я верю, нет, знаю, я сделала все, что могла! Только и остается это «не везет», да?
Сай, хмыкнув, вернулась к прерванному занятию. Бросила:
— Давай поторопимся, солнце заходит.
Пока последний луч не исчез, сверкнув напоследок расплавленным золотом, девушки молча рвали желтоватые полынные соцветия. Руки Паолы пахли горечью, но, странно, впервые за все эти дни ей легко дышалось. Может, подумала Паола, я просто наконец-то выздоровела?
Когда от солнца только и осталось, что алый отсвет на облаках, Сай потянулась, села в траву и хлопнула по земле ладонью, совсем как Тагран вчера:
— Отдохни.
Паола села, подтянув колени к груди. Подумалось вдруг: а штаны и правда не так уж плохи. Удобно в них.
— Так вот, Паула, — сказала Сай, — если ты о себе думаешь, то тебе да, не повезло. Вас послали против тех, кто сильнее. Но, знаешь, так бывает.
— На все у тебя один ответ, — фыркнула Паола.
— Так ведь это правда. — Шаманка вопреки ожиданию Паолы даже не улыбнулась. Повторила серьезно: — Это правда, Паула. Почти на все, что тебя тревожит, ответ и есть один: так бывает. Это жизнь.
— Мудрая Сай!
— Да.
— Тогда скажи, почему ты никак мое имя не выучишь?
— Потому что сложное, выговорить трудно. Так тоже бывает.
Вот теперь девушки рассмеялись. Обе. А потом, отсмеявшись, Паола предложила:
— Ну зови тогда Олой, что
— Ола мне нравится, — одобрила Сай. — И тебе подходит.
— Почему?
— Просто подходит.
— Так бывает? — снова фыркнула Паола.
— Конечно, — рассмеялась Сай. А Паола подумала, что вечер оказался куда лучше, чем можно было ожидать.
Приятно все-таки снова чувствовать себя живой.
Этой ночью Паола впервые задумалась о том, что же делать дальше. Она должна вернуться, это ясно. Но даже если получится ускользнуть из-под надзора, даже если за ней вдруг не пошлют погоню или погоня каким-то чудом ее потеряет — идти одной по незнакомой степи, рискуя нарваться на вражеские отряды? Безумие. А без крыльев — безумие вдвойне. Если бы она по-прежнему могла летать!
Но оставаться здесь? Признать себя пленницей и жить спокойно? Смеяться, когда дома война? Еще, может, и замуж выйти?!
Хуже, чем безумие — подлость.
Прежде всего, сказала себе Паола, нужно восстановить силы. Такой, как сейчас, я всяко далеко не уйду. Осмотреться. Понять, что такое степь, чего здесь ждать можно. Может…
Может, даже…
Паола ужаснулась внезапно пришедшей мысли, попыталась выкинуть вон из головы, но та не уходила. Вертелась так и сяк, поворачивалась то одним боком, то другим, словно прихорашиваясь — и впрямь нравилась Паоле все больше, хоть и была откровенно кощунственной.
Может, теперь, когда дара больше нет и магия Жизни недоступна, имеет смысл научиться хотя бы боевой нож в руках держать? Большее она все равно не осилит, но…
По крайней мере не чувствовать себя совсем уж беззащитной.
Интересно, Сай умеет защитить себя сама? Надо спросить.
С этой мыслью Паола и заснула.
Снился дом. Не столица, не школа Гильдии — старый дом, тот, где жила она в детстве. Вот только в детстве он казался большим, а теперь, во сне…
Стены из неровных бревен, низкая крыша из самолепной черепицы: гарнизонные солдаты по мирному времени любили вспомнить прежнее ремесло, мастеровитых рук там хватало. Крохотные окошки: мутные квадратики желтоватого стекла в свинцовом переплете. Стекловар тоже был свой, гарнизонный, и, ежели не врал, умел куда больше, чем мутные стеклышки для окон. Вот только песку, подходящего для настоящей «доброй работы», в окрестностях не водилось.
Крыльцо в три ступеньки, истертое до выемок посередине. После того, как ушел Густав, Ола часто сидела на верхней ступеньке — как тогда с ним, в тот день, когда он обещал вернуться, — сидела и смотрела вдоль улицы. Она знала, что никого не высмотрит: уж если в городок придет отряд, шум поднимется сразу же, а уж если поднимется шум, она не будет ушами хлопать, а побежит к воротам или к казармам, встречать! Ей просто стало нравиться сидеть вот так, представляя, что рядом сидит папа…
Но сейчас, во сне, Паола не на крыльце сидела, а стояла на каменной мостовой. Стояла и рассматривала свой дом, слишком маленький и — она вдруг поняла — слишком тихий.