Чингисхан-3. Солдаты неудачи
Шрифт:
– Видал?
Он хвалится, хвалится, как мальчишка. Я его понимаю — Нефедов давно хотел иметь предмет. Теперь его заветная мечта осуществилась.
Разглядываю фигурку. Знакомый серебристый металл. Изящные линии. Это кошка. Или кот. Сидит себе, приподняв чуткие ушки, и смотрит куда-то.
– Красивая фигурка.
– Они все красивые.
– И какой от нее толк?
– Очень странный толк, Артем. Я мог бы тебе солгать, сказать, например, что эта фигурка, этот предмет дает возможность читать в душах людей и знать все их сокровенные
Нефедов замолкает. Я не тороплю его. Ночь только вступила в свои права, до рассвета еще очень далеко.
– Наверное, у кота много свойств. Но я пока научился использовать только одно — видеть будущее человека.
– Какого еще человека?
– Любого… — Нефедов вздыхает. — Это в двух словах не объяснишь.
– А ты попробуй.
Он хмыкает, улыбается, оглядывает кусты, деревья вокруг. В костре трещат можжевеловые сучья, камни вокруг подсохли и от них поднимается легкий пар.
– Ладно, — с деланной милостью в голосе соглашается Нефедов. — Кот показывает будущее. Вообще будущее. Но если очень постараться, можно увидеть того, кто тебе нужен.
Почему-то это дополнение заставляет меня вздрогнуть.
– То есть ты знал, что я окажусь в этом месте в это время?
– Ну да. Когда мы с тобой расстались, — продолжает профессор, — я оказался в горах. В Андах. Пустыня Наска, слышал? Два дня без еды и воды брел по ней, и мне уже казалось, что все, жизнь кончена. Там совсем нет людей… и вообще ничего нет. Но на третий день я увидел джип. Старый армейский джип, у которого закончилось горючее. А в джипе… и вокруг него лежали трупы. Четверо. Они перестреляли друг друга. У одного из мертвецов в кармане я и обнаружил кота. Там еще была канистра с водой и консервы.
– А что это были за люди?
– Не знаю. Одежда, обувь — самые обычные. Неподалеку от машины я увидел развалины, пошел туда. Похоже, они там рылись, что-то искали, может быть, как раз кота. Нашли — и не сумели поделить добычу. Так предмет попал ко мне.
– А дальше?
– Дальше было проще — и сложнее. Я нашел линзу, ведущую в будущее, и оказался в лабиринте аномалий. Пришлось потратить несколько месяцев на то, чтобы разобраться с котом. И когда мне стало ясно, что с его помощью я могу отыскать кого угодно, ну, как экстрасенс-беспредметник, я решил найти тебя.
– Что еще за беспредметник?
– Беспредметники — это необыкновенные люди. Сверхлюди, если хочешь.
– Волшебники, что ли? — я усмехаюсь, подкидываю в огонь кривую черную ветку.
– Можно и так сказать, — кивает профессор. — Лев Николаевич потратил много времени на изучение этих людей и их роли и этногенезе различных народов.
– Угу. Изрыгатели огня и летатели по воздуху. Не смеши.
– Да какой уж тут смех, все серьезно, — говорит Нефедов.
– Ну да. Сейчас ты объявишь беспредметниками всех спортсменов! А также выдающихся художников, писателей, ученых…
– Нет. Ты не понимаешь. Дар у беспредметника обычно проявляется вне его
– Как граната?
Нефедов громко, с аппетитом хохочет. Потом резко сгоняет с лица веселое выражение и произносит:
– А теперь о главном — какие у тебя планы?
Я пожимаю плечами.
– Не увиливай. Я разыскивал тебя повсюду. Кот показывает только картинку. Я потратил кучу золота…
– Золота?
– Конечно! Или ты думаешь, что в разных эпохах и странах пользуются спросом советские рубли? Золото — универсальный эквивалент человеческой жадности. Оно всегда и везде в ходу. Все, не перебивай меня! Так вот: я потратил кучу золота, чтобы с риском для жизни добраться сюда. И теперь я хочу знать — что ты собираешься делать дальше?
Смотрю на огонь. Пламя с треском пожирает ветви, исполняя незамысловатый танец, знакомый еще нашим пещерным предкам. Надо отвечать. Надо что-то сказать. В памяти возникает образ Телли…
– Я хочу вернуться к махандам.
Нефедов вздыхает:
– Ясно. В общем, я примерно так и думал. Только…
– Что — «только»?
– Артем, тут вот какое дело… Мы же договорились говорить друг другу правду?
– Ну…
– В общем, я возвращался на то место, в Махандари. Искал девушку. Не скрою — искал для того, чтобы через нее воздействовать на тебя. Но…
– Что?
– Она пропала. Ушла в хроноспазм. Точнее, в линзу, хроноспазма-то к тому моменту уже не было, там теперь огромное озеро и водопад.
– Она ждала четырнадцать лет? — машинально спрашиваю, еще не осознав всего, что стоит за словами Нефедова.
– Нет, не ждала. У времени свои законы. Пока мы были пленниками долины Неш… В общем, речь идет о неделе или около того. Телли вернулась домой, собрала припасы, снаряжение — и отправилась на твои поиски.
– Где она сейчас?
– Не знаю.
– Я… мы сможем ее найти?
– Не знаю.
Он отворачивается, и именно по этому нежеланию смотреть мне в глаза я понимаю, что профессор не врет. Если бы врал — смотрел бы бестрепетно и прямо.
Новость о Телли бьет меня под дых. В голове царит полный сумбур. То, чего я так боялся перед отъездом в Сербию, все- таки случилось. Все мои планы летят к чертовой матери. Мучительно соображаю, что делать. Перед глазами все время маячит лицо мертвого ребенка в повозке.
Телли… Одна среди хихикающих выродков, хищных тварей, чужих людей, которые бывают еще опаснее диких зверей, бродит где-то, а я… Я разыщу ее, чего бы мне это ни стоило!
И едва только эта мысль появляется в голове, как фигурка коня на груди леденеет, и я чувствую, слышу его зов. Он против. Он хочет другого. Но поздно, я уже не тот юнец, что слепо повиновался этой силе. Я теперь знаю, зачем мне нужны были эти полгода в Сербской Краине, погибшие Кол и Шпала, расстрелянные беженцы и мертвый ребенок. Я могу бороться — и буду бороться.