Чингисхан. Книга 1. Повелитель страха
Шрифт:
Он поднимает свое унылое лицо и внимательно смотрит на меня.
— Вы ко мне?
Делаю глубокий вдох и самым искренним голосом говорю:
— Иван Андреевич! Мне бы задание какое-нибудь…
— А, Новиков! — узнает меня Ящер. — Очень хорошо, что вы появились. В редакции совершенно некому работать — все, включая главного редактора, в отпусках. Значит, вот что: к нам в город на историко-архивную конференцию приехал профессор Нефедов. Он известный ученый, специалист… э-э-э… специалист, в общем. Поезжайте к нему в гостиницу и возьмите интервью.
— А о чем интервью? — осторожно спрашиваю я.
— Ну… разумеется, о достижениях современной исторической науки, о том, как под неусыпной опекой коммунистической партии Советского Союза наши ученые разгадывают тайны минувшего и в соответствии с марксистско-ленинским учением о развитии человеческого общества разоблачают идеалистические бредни наших идеологических противников…
«Везет мне, как утопленнику», — я стискиваю зубы. Очень хочется надерзить Ящеру, бросить ему в лицо резкие, злые слова. Меня просто трясет от этого желания! Странно, я всегда казался себе человеком сдержанным и спокойным.
А Суглобин, увлекшись, продолжает витийствовать:
— Наши читатели должны видеть и понимать, что советские историки находятся в авангарде мировой науки, что объективное отражение исторических фактов служит делу мира, прогресса и разрядки международной напряженности. И обязательно, слышите Новиков, обязательно отразите в материале историческую важность принятия новой Конституции СССР. Непременно подчеркните…
Но что я должен подчеркнуть, так и осталось для меня тайной — зазвонил один из телефонов. Суглобин отвлекся.
— Заместитель главного редактора слушает. Что? Да. Когда? Понял, еду!
И неожиданно медлительный Ящер на моих глазах превращается в суетливого, порывистого в движениях человека. Он начинает бегать по кабинету, собирая в портфель какие-то бумаги, ручки, карандаши.
— Иван Андреевич…
— После, Новиков, после! Звонили из обкома партии. Второй секретарь собирает журналистов, чтобы отчитаться по косовице. Поеду сам! А вы отправляйтесь к профессору…
И Ящер мигом скрывается за дверью.
— Как хоть этого Нефедова зовут? — кричу я вслед Суглобину, но он меня уже не слышит.
При слове «профессор» у каждого человека в голове возникает образ седенького старичка с умными глазами и интеллигентной бородкой. Поэтому, когда в ответ на мой стук дверь гостиничного номера с табличкой «717» открывает детина с буйными рыжими кудрями и бородищей лопатой, я несколько опешиваю.
— Здравствуйте, а профессор Нефедов…
— Ну, я Нефедов. Чего встал? — сумрачно бурчит детина. Ему лет тридцать и походит он не на профессора, а на душегуба, какого-нибудь Кудеяра-атамана. И лицо, и руки его покрывают крупные веснушки. — Заходи. Кем будешь?
— Изобретателем, — вспомнив мальчика
Бородач меня приятно удивил и обрадовал — живой, нормальный человек.
— В смысле?
— Да безо всяких смыслов, — улыбаясь, я захожу в номер.
— А, юмор, — кивает бородач. — Понимаю. Смешно. «Фетяску» будешь?
— Не, спасибо, мне еще на тренировку сегодня.
— Бегаешь?
— Стреляю.
— По тарелочкам?
— Из винтовки.
— А ты веселый парень, — одобрительно хмыкает Нефедов и протягивает ладонь, похожую на ковш экскаватора. — Игнат!
— Что, серьезно? — я спохватываюсь и пожимаю руку историка. — Артем.
— Можно подумать, у тебя имечко простодырское… — ворчит Нефедов, усаживаясь на стул. — Так ты пить не будешь? Лады, тогда я моно…
Он наливает полный стакан бледно-желтого вина, смотрит сквозь него на меня.
— Ну, твое здоровье, Степан!
И единым духом выпивает, шумно глотая.
— Спасибо, — говорю, — но я Артем.
— А-а-а? Артем? Ну да… Слабовато пойло. Я, понимаешь, вчера того… превысил. Теперь вот отпотеваю, — закуривая «Космос», доверительно сообщает мне Нефедов. — Можно было бы водяры взять, но опасаюсь…
— Чего?
— Заведусь, как трактор ДТ-75. Потом хрен остановишь. Ладно, это все метафоры и гиперболы. Ты чего пришел?
Вкратце обрисовываю ему ситуацию — газета, интервью, авангард современной науки, руководящая роль…
— О, блин горелый! — Игнат рвет себя за бороду. — Надо было все же водяру брать! Такие редуты на низком градусе не осилить…
— А ты точно профессор?
— Зуб даю. В прошлом году защитился. Говорят — самый молодой доктор наук в стране.
Я достаю блокнот, карандаш, пристраиваюсь на уголке стола, делаю серьезное лицо.
— Итак, несколько слов о себе…
— Да иди ты в баню с такими заходами! — Игнат наливает себе второй стакан «Фетяски». — Ты про историю хотел? Ну, так слушай: история, Степан, очень странная наука!
— Артем.
— Да какая к черту разница? Ты меня слушать пришел или представляться?
От этого веселого запойного хамства немного тушуюсь и ничего не говорю.
Следует пауза — профессор выпивает вино и продолжает рычать:
— Мы, то есть люди, верим в некие мифы и думаем, что это и есть история. Но чаще всего мы не имеем никакого представления о том, какой была историческая действительность.
— То есть?
— Хочешь на примере? Запросто. Возьмем викингов. Ты знаешь, кто это?
— Ну, конечно, — я улыбаюсь. — Кино с Керком Дугласом раз пять смотрел. Начало наизусть помню: «В первой половине девятого века в Европе не знали страшнее имени, чем Один — бог войны викингов….».
Игнат тоже смеется. Похоже, «Фетяска» наконец-то подействовала.
— Вот видишь, уже началась мифология. Один не был богом войны. А ты имеешь представление о кораблях викингов, драккарах?
— Ну, более-менее. Длинные такие лодки с большими квадратными парусами…