Чингисхан. Сотрясая вселенную
Шрифт:
Бражный дом был спешно расширен, наполнен с такой же спешкой смастеренными столами и лавками, чтобы вместить самое большое собрание готов за последние лет десять.
Римляне открыли все привезенные с собой бочки с вином, которое лилось теперь рекой. Из бражного дома доносились громкие разговоры, пьяное пение и остальные звуки веселого времяпровождения.
Эйрих же ждал, стоя за домом Нимана Науса. Зевта пытался говорить с дружинниками, но бедой было то, что они были пьяны непрерывно, без продыху и пауз. Впрочем, это их обычное состояние. Рядом с
Тут тон звуков из бражного дома несколько изменился. Песни прекратились, но поднялись панические крики и предсмертные вопли. Началось.
Эйрих ждал. Раз уж свершилось то, что свершилось, то зачем мешать этому приносить тебе пользу?
Когда крики в бражном доме стихли, Эйрих решил, что пробил час.
– Пора, отец, – произнес он и вышел из-за дома, держа лук наизготовку.
Глава девятая. Благочестивый христианин
20 сентября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени
– Готы! – воскликнул римлянин из охранения, увидев Эйриха, вышедшего из-за дома.
Но долго восторгаться открытием римлянин не смог, потому что стрела пронзила ему переносицу и зашла в череп, надежно разрушив лобную долю мозга. Если есть в этом мире мгновенная смерть, то это она.
Отец вскинул щит и побежал к готовящимся его встречать римлянам, но Эйрих выпустил еще две стрелы, каждая из которых нашла свою цель. Зевте осталось лишь добраться до раненых и добить их ударами боевого топора.
Священник повел свою вооруженную паству на штурм бражного дома, из окна которого вывалился окровавленный Ниман Наус. Дружинник поднялся на ноги. Взгляд его был безумным и напуганным. Вслед за ним из окна ловко выпрыгнул довольно улыбающийся бородатый римлянин, в кольчуге под туникой и с кинжалом в руках.
Улыбка сползла с его лица, когда в его сторону двинулась паства отца Григория. Эйрих хотел было послать ему стрелу, но кольчуга все портила, а в голову попасть с такого расстояния нереально. Римлянин резко развернулся, но единственное, чего достиг – дротик попал не в грудь, а в спину. Дротик кинул отец Григорий, проявивший неожиданную прыть и резвость.
– Вперед, дети мои!!! – громогласно скомандовал священник.
Благочестивые христиане, вставшие на защиту племени от козней подлых римлян, бросились на штурм бражного дома, где сейчас происходила бойня.
– Утащите Науса! – приказал Зевта. – Эйрих, держись рядом!
Дружинника, с которым все было явно не в порядке, так как он смотрел на мир, будто впервые в жизни, утащили двое рядовых воинов.
Римляне легко отразили первый натиск верной паствы отца Григория: из ворвавшихся через окна обратно смогли выбраться только двое.
– Заблокируйте двери! – заорал Эйрих.
– Делайте! –
Римляне начали прорыв через парадный вход, чтобы отвоевать себе пространство перед бражным домом, но готские воины были ближе, поэтому массивная дверь, привезенная из набега, была закрыта и подперта обломанным древком копья.
Можно много говорить о готах, об их склонности к хроническому алкоголизму, своеволии и прочем, но никто не может сказать, что они не умеют быстро выполнять приказы. Потому что спустя минуту или около того дверь, в которую тарабанили римляне, была придавлена выкорчеванным из земли тотемом в честь Тира. Это, вероятно, самый лучший день в жизни отца Григория…
В окна лезть римляне не рисковали. Да и сколько этих окон? Через шесть не самых удобных выходов, у каждого из которых стоит по четыре-пять воинов с копьями, особо не повоюешь.
Эйрих видел, что да, ворваться и перебить римлян готам не удалось, но такой цели он и не ставил. Такую цель ставил Зевта, который, по соглашению с отцом Григорием, был лидером их отряда. Идея Зевты заключалась во внезапном прорыве, закреплении успеха добавлением еще большего числа воинов, а затем должно было последовать методичное уничтожение римлян, всех до единого.
Но Эйрих, который наблюдал за римлянами все это время, прекрасно понимал, что это не набранные с окраин степей новобранцы, а опытные воины, умеющие воевать и убивать. Даже храбрейшие и опытнейшие из рядовых готских воинов им не ровня, поэтому у решительного прорыва внутрь не было ни единого шанса.
Зевту можно было понять: ему хотелось спасти как можно больше дружинников, если там вообще кого-то можно было спасти, чтобы эти дружинники, видимо, из чувства благодарности, пошли под его руку. Но это было настолько маловероятно, что даже сам Зевта в это не особо верил. Поэтому и не слишком спешил начинать бой, следуя идее Эйриха.
Теперь, когда в бражном доме больше нет никого ценного…
– Начинайте! – крикнул Эйрих.
– Да, катите телеги! – еще громче крикнул Зевта.
Все-таки отец в первую очередь воин, а уже потом командир. Он никогда в жизни никем не командовал, поэтому даже у Науса больше опыта в руководстве воинами. Зато Эйрих командовал таким количеством людей, что Зевта не встречал за всю свою жизнь…
Телеги с влажным сеном, политым маслом, были подкачены к четырем из шести окон. В дверь римляне долбиться перестали, но из окон выходить даже не пытались.
– Поджигай! – скомандовал Зевта.
Идея с выкуриванием римлян была подана Эйрихом, потому что Зевта и отец Григорий ума не могли приложить к выработке эффективного средства для принудительного изгнания врагов прямо на острые копья.
Сено сначала затлело, потом загорелось масло, и началось. Белый дым заклубился вверх, но слабенький ветер начал гнать его внутрь бражного дома, откуда очень скоро начал доноситься частый и сдавленный кашель.
«Как долго человек может дышать едким дымом?» – с любопытством подумал Эйрих.