Чингисхан

Мэн Джон

На таком расстоянии, конечно, стрела во время высокого полета по изогнутой траектории утрачивает значительную часть ударной силы. На близком расстоянии, скажем, 50- 100 метров, стрелы из «тяжелого» лука имеют большую убой­ ную силу, чем многие типы пуль. Стрелы вылетают из лука со скоростью 300 км в час, что составляет четверть скорости пули, но поскольку они во много раз тяжелее, то и удар их получается соответствующе сильнее. На дистанции 100 мет­ ров стрела с наконечником (видов наконечника более дю­ жины) способна пробить двухсантиметровую доску. Доспе­ хи не могли спасти от поражения стрелой. Стрельба из луков у монголов сегодня совсем не та, что была когда-то, но в этом виноваты три века китайского правления. Стрельба из лука остается и поныне одним из трех «мужских видов спорта», но сегодняшние луки - это грубые малоэффективные ору­ дия с жалкой дальнобойностью и стрелами, имеющими вой­ лочные наконечники, которыми стреляют (не поверите!) в ряды плетеных

корзин на расстоянии нескольких десятков метров. Луки, из которых мне довелось стрелять, посылали вибрирующие, словно камышинки на ветру, стрелы в цели, которые отстояли от стрелка метров на 50. Я не слышал, что­ бы кто-то в Монголии изготовлял луки по старинной техно­ логии или чтобы кто-то ратовал за возрождение древнего искусства лучников.

Остается еще последний этап в эволюции воина-кочев­ ника. Для того чтобы быть действительно грозным бойцом,

63

ДЖОН МЭН

ЧИНГИСХАН

лучнику необходимо иметь средство передвижения. В пер­ вом тысячелетии до н. э. имелись две возможности. Первой, что совершенно очевидно, была лошадь. Но скакать на не­ оседланном коне и одновременно вести стрельбу из лука трудно, и многие народы Внутренней Азии, в первую оче­ редь скифы, изобрели второе средство передвижения, двух­ колесную колесницу. Однако эти быстрые и маневренные платформы были только у хорошо организованных и полу­урбанизированных народов, которые располагали материа­ лом и плотниками, умели добывать металл и имели искусных кузнецов. Коренным кочевникам оставалось ждать появле­ ния стремени — изобретения, которое сыграло в развитии военного искусства роль, не меньшую, чем изобретение со­ ставного лука. Возможно, по той причине, что наездник-ас может обходиться без них, или из-за того, что колесницы обеспечивали частичное решение проблемы манипулиро­ вания луком, идея стремян родилась поразительно поздно и столь же поразительно медленно распространялась. Появ­ление первых стремян отмечено в Индии во II веке до н. э., они давали опору большому пальцу ноги. Эта идея проникла в Китай, где в V веке н. э. были изготовлены настоящие желез­ ные стремена. Отсюда они распространились на Запад, и не исключено, что в V веке в кожаном варианте гунны познако­мили с ними Европу. Первые железные стремена стали здесь употреблять в VI веке.

Потому-то к 500 году н. э. пастушеские кочевые племена Внутренней Азии имели преимущества перед оседлыми об­ ществами. Добавив стремена к седлу и уздечке с мундштуком, конник мог на полном скаку обгонять колесницы, уклоняться от стрел, стрелять из лука, метать дротики или бросать лассо.

Оставалась проблема набора армии и управления ею - и здесь решение находим опять-таки в самой культуре пасту­ шеского кочевого скотоводства. Езда на лошади была ключе­ вым условием для трех связанных между собой навыков: па­ стьба скота, охота и военное ремесло, причем охота была

той осью, на которой держались остальные два. Охота помо­ гала контролировать число хищников (особенно волков, проклятие пастушеского рода) и давала мех для одежды и торговли. По мере увеличения числа монголов охота также превратилась в отработку совместных действий и очень важную подготовку к действиям во время боя. Осенью (не весной или летом, когда выгуливается скот) кланы соединя­лись и организовывали многодневные маневры в виде охот­ ничьих экспедиций. Разведчики разведывали территорию, отряды охотников собирались и выстраивались в линию, растягивающуюся на многие километры, чтобы потом в те­ чение нескольких дней медленно сужать гигантскую пет­ лю — туда-сюда скакали посыльные с рапортами о ходе опе­рации, армия загоняла волков, газелей, а то и снежного барса в постепенно сжимающийся загон, где животных должны убить. Как и военное дело, охота требовала владения искусст­ вом дипломатии, чтобы свести вместе никому не подчиняю­ щиеся группы, требовала умелого руководства, стратегическо­ го мышления и эффективной связи на больших расстояни­ ях—и все это держалось на потрясающем искусстве верховой езды, выносливости и меткости. Группы, которые могли охо­ титься вместе, были способны и сражаться бок о бок.

Но в том беспощадном мире мало на кого можно было по­ ложиться. Несмотря на твердо установленные правила, регу­лирующие доступ на пастбища, споры вокруг них не утиха­ ли, сила гнула силу. Война была перманентным, неотдели­ мым от мира состоянием — в старомонгольском языке нет отдельных слов «солдат» и «гражданский», потому что ското­ вод был и тем и другим. Война не требовала больших трат на снаряжение, не требовала отказываться от одного образа жизни и перенимать другой. Охота и пастьба органически перетекали в набеги, похищения соперничающих вождей или их жен, месть за причиненное зло и просто военные действия. Каждый мужчина, каждая женщина, каждая семья были связаны между собой определенными обязательства-

64

65

ДЖОН МЭН

ЧИНГИСХАН

ми,

но наступал момент, и все они подвергались испытанию, когда речь заходила о пастбищах, предметах продажи или супружеском партнере и создавалась угроза преступить опасные границы между родственными и дружескими обя­ зательствами и эгоистическими посягательствами, обора­ чивающимися враждой. Молодой человек мог поклясться в верности своему вождю, друзья могли поклясться в вечном братстве, но все это в мгновение ока превращалось в дым... Вождь, бессильный далее гарантировать защиту и добычу, в один прекрасный момент видел, что разочаровавшиеся в нем воины исчезали, как унесенное ветром облачко пыли на просторах бескрайней степи. И сегодня, как было от века, монголы настолько индивидуалисты, что человеку со сторо­ны остается только в равной мере добродушно изумляться и приходить в негодование. Приходится ли удивляться, что для Чингиса личная преданность была моральным эквива­ лентом золота — драгоценная редкость, которой трудно до­ биться и которую ничего не стоит потерять.

Достигшие высокого искусства в своем кочевом пастуше­ ском образе жизни, монголы тем не менее не отличались ка­ кими-либо иными достоинствами. Миссионеры, распро­ странявшие среди соседних с ними тюркских народов буд­ дизм и христианство, не находили в их среде никакого отклика. Монголы были язычниками, сохранявшими веру предков в святость природных явлений и предметов. Реки, водные источники, гром, солнце, ветер, дождь, снег — все эти вещи наделялись значимостью и частью царства духов, над которым отстраненно и благожелательно надзирает верховное божество Голубое Небо, Хох Тенгер. Тенгер имеет двойное значение — и «небо», и «рай» — явление, встречаю­ щееся во многих языках, причем со временем значение «го­ лубое» все больше вытеснялось значением «вечное». Тенгер могли разглядеть простые люди, если взобраться на высо­ чайшие пики, или шаманы, читающие по зловещим трещи­нам на бараньих лопатках. Эти верования были распростра-

66

нены среди всех народов Центральной Азии. Тенгер (пи­ шется также Тнгри, Тангра или Тенгри) был богом тюркских племен VI века, которые мигрировали на запад и в конце концов стали болгарами. Он, или оно, упомянут на грече­ ской надписи на получившем название «Всадник из Мадары» барельефе V III века, который находится на территории Вос­ точной Болгарии.

С самого начала предки монголов должны были чувство­вать, какой благословенной была их вновь обретенная роди­ на. Знакомясь с ее территорией, углубляясь со своими стада­ ми в степь с ее богатейшими пастбищами, возвращаясь в ле­ са за зверем и деревом, они наверняка поднимались на массивную центральную вершину, ту, которую в наши дни называют Хан-Хентей, царь Хентей. Подъем на нее несло­ жен, высота 2452 метра, и ее было бы не разглядеть в Альпах или Скалистых горах. Снег на ней в прошлое лето не задер­ жался, а ледников там нет. Стоя на голом, открытом всем вет­ рам плато, монголы видели, куда разбегаются горы, в какую сторону сбегают с них горные потоки, становясь реками, ку­ да текут самые большие реки - Онон на восток, Керулен на юг, Тула на запад. Они богатели и постепенно стали почи­тать эту гору как духовный центр их вселенной. Здесь они чувствовали себя ближе к тому милостивому духу, который привел их сюда и поведет к могуществу и процветанию. Они назвали эту гору Священный Калдун - Бурхан Калдун. Про­ ходили века, и то, что им удавалось выживать, подтверждало истинность их веры. Если горы Хентей были коренным цен­ тром монголов, то Бурхан Калдун был их Олимпом.

Все так остается и по сей день. Несмотря на то что есть ис­ торики, которые сомневаются в том, что Бурхан Калдун и Хан-Хентей одно и то же, оба названия были уравнены еще в конце XIII века, когда Камала, правнук Чингиса, построил там храм. На лысой верхушке Хан-Хентей можно видеть сотни тех миниатюрных пирамид из камней, овоо, которые рас­ставляются монголами на возвышенных местах. В них во-

67

ДЖОН МЭН

ткнуты высокие шесты с переливающимися на ветру лента- ми и шелковыми тряпками, на многих овоо лежат многочис­ ленные приношения - монеты, банки, бутылки, сигаретные пачки, все они дань уважения и памяти духу этого места и ду­ ху человека, выковавшего нацию и свою империю.

Вот те орудия, навыки и верования, которыми владели предки монголов, разбившие свой лагерь в долине Онона в 800 году н. э. Последующие 400 лет жизнь их протекала во мраке неизвестности, пока не появился Чингис. В этом им несказанно повезло, ибо конец XII века было последним мо­ ментом, когда мог появиться подобный завоеватель. Про­ шло бы несколько десятилетий, и развитие пороховых тех­ нологий сделало бы традиционное военное искусство мон­ голов безнадежно устаревшим. Так или иначе, Чингис появился в нужное для монголов время. Подобно лучнику, напрягающему все свои силы, чтобы натянуть лук и выпус­ тить грозную стрелу, он собрал затаенную в монголах энер­гию и с невероятно разрушительной силой выпустил ее на­ ружу.