Число зверя

Хайнлайн Роберт Энсон

– Включает. Элементарную. Как не дать человеку умереть до появления хирурга.

– Ты назначаешься офицером медслужбы. Я буду ассистентом офицера медслужбы, когда тебе понадоблюсь – если у меня не окажется более неотложных дел.

– Капитан, можно мне сказать?

– Пожалуйста, первый пилот.

– Иногда просто ничего не остается, как дать человеку умереть, потому что действительно есть более неотложные дела, совершенно неотложные, – сурово сказал Зебби. – Я видел такое. Ни к чему волноваться заранее и раскаиваться

потом. Надо делать то, что надо.

– Вот я и учусь, Зебби. Насчет кока – джентльмены, я не имела случая узнать, как вы готовите. Вам придется самим дать оценку своим кулинарным способностям. Кто из вас готовит «адекватно»…

– Ну, знаешь!

– Твое выражение, Зебби – а кто неадекватно.

Они принялись вежливо уступать и делать комплименты друг другу. Мне пришлось это прекратить:

– Вы будете первым и вторым коком поочередно, пока практика не покажет, кто из вас достоин быть главным коком, а кто помощником. Джейкоб, сегодня первый кок ты.

– Прекрасно! Принимаюсь за дело!

– Нет, Джейкоб. – Я объяснила, что надо сделать в первую очередь. – Пока вы двое выгружаете из машины все без исключения, Дити учит меня стрелять из дробовика. Потом я заступаю на охрану, а она пойдет вам помогать. Но пусть ваши винтовки будут под рукой, заряженные, потому что если я стану стрелять, то вам придется бежать мне на помощь. Затем начнем все укладывать по-новому. Это буду делать я, потому что я меньше всех и могу стоять за переборкой в полный рост. На это время Зебби будет часовым, а Дити с Джейкобом будут подавать мне вещи.

Джейкоб не улыбался – и я неожиданно поняла, что мне напоминает выражение его лица. Когда-то у меня был пес, которого (теоретически) никогда не кормили у стола. И вот он сидел у моих ног и смотрел на меня с точно таким же выражением. Мой бедненький Джейкоб, он проголодался! У меня-то с момента моего избрания капитаном шла такая интенсивная внутренняя жизнь, что аппетит совсем пропал.

– Дити, в Гнездышке я приметила в одном шкафу коробку шоколадок «Милки Уэй». Ты ее захватила?

– Конечно, захватила! Это папины – тайный порок, который его погубит.

– Правда? А я ни разу не видела, чтобы он ел шоколад.

– В последнее время мне что-то не хочется шоколада, – сказал мой муж. – Ты, моя милая – мой милый капитан – гораздо вкуснее.

– Ну, спасибо, Джейкоб! А ты не поделишься с нами своими шоколадками? Я так поняла, что это твоя личная собственность.

– Это не моя личная собственность, они наши общие. Надо всем делиться.

– Верно, – согласился Зебби. – Полный коммунизм. «От каждого по способностям, каждому по потребностям». А наверху, как полагается, коммунистический диктатор.

– Зебби, меня называли кем угодно, от оголтелой реакционерки до бесстыжей старой шлюхи, но ни разу – коммунистическим диктатором. Ладно, можете обращаться ко мне «товарищ капитан». Когда мы отыщем эти шоколадки, хватайте каждый по одной,

они питательные. А может, кто-нибудь точно помнит, где они лежат?

– Ая помнит! – сказала Дити, поворачиваясь спиной к открытой дверце машины, но при этом не позабыв бдительно скользнуть взглядом по всей территории, которую она держала под наблюдением. Быть часовым у нее получалось; более того, это ей шло. – Ая Плутишка!

– Привет, Дити! Как делишки?

– Список багажа. Продукты. Сладости. Шоколадки «Милки Уэй». Доложить местонахождение.

– Секция двадцать. Правый борт. Закрытое вместилище семь-эс-верх. Нижняя полка.

* * *

Через пять часов все уже снова было внутри, за исключением груды оберточной бумаги, и тем не менее освободившегося пространства оказалось намного больше этой груды. Это объяснялось тем, что размещать багаж можно было без всякой логики. Скажи Ае, и все. Левый ботинок мог очутиться в случайном свободном местечке, там где лежат клинки, а правый от той же пары служил прокладкой в хранилище инструментов далеко на корме – но если тут что и было неудобно, так только то, что за этой парой пришлось бы идти в два разных места.

Я занималась укладкой вещей: Дити, находясь в кабине, принимала вещи, передаваемые ей снаружи, называла каждую вещь Ае, затем указывала Ае, где вещь будет храниться, о чем я ей сообщала. Ая получила распоряжение слушать только голос Дити, и то, что Дити ей говорила, было настолько логично, что запоминать это не было никакой необходимости. Разговор был примерно такой:

– Ая Плутишка!

– Босс, когда ты научишься говорить «пожалуйста»?

– Одежда. Зеб. Обувь. Походные ботинки.

– Правый ботинок. Кормовая переборка. Правый борт. Секция сорок. Внешнее отделение. Левый ботинок. Кормовая переборка. Левый борт. Секция шестьдесят. Среднее отделение. Предупреждение: оба ботинка заполнены боеприпасами для винтовок, переложенными носками.

Вот так. Если назовешь категории не в том порядке, Ая переставит их так, как нужно. Можно просто дать ей самую общую категорию и название конкретного искомого предмета, выпустив промежуточные ступени – Ая пройдется по «дереву» (словечко Дити) и найдет нужную «ветвь». Можно и вообще не дать категории – она будет искать, пока не найдет.

Но самой трудной задачей было заложить пол кормового отсека примерно двадцатисантиметровым слоем разного имущества, прикрепить его, чтобы не поплыло в невесомости, и добиться, чтобы лежало ровно, поскольку на этом будут спать. Причем постараться, чтобы ни в этот настил, ни в отделения под ним не попали часто требующиеся вещи.

Мне пришлось снизить уровень притязаний. Невозможно уложить столько вещей в таком небольшом пространстве так, чтобы все было под рукой.

Я осмотрела вещи снаружи, поняла, что намерение неосуществимо, и попросила совета. Зебби предложил решение: