Чисто научное убийство
Шрифт:
— Очень разумно с его стороны, — сказал Пуаро, отвечая скорее на собственные мысли, нежели на вопрос миссис Лоуренс, — почему французы интересуются сумасбродным мистером Чендлером.
— Что вы сказали? — крикнула старуха.
— Я сказал, миссис Лоуренс, что вы еще легко отделались! Ведь он мог ввалиться и в вашу спальню!
Старуха захихикала, по-своему истолковав замечание Пуаро.
— Ну да, ну как же! — завопила она, тыкая в Пуаро пальцем. — Тогда он бы и меня убил, как бедного Райса! Этот Чендлер просто зверь, я вам скажу!
— Значит,
— Ничего! Я все пересчитала, у меня строгий учет, каждая ложка на своем месте! Я же говорю — просто зверь!
— Вы были с ним знакомы? — прокричал Пуаро.
— Знакома? Никогда не видела, никогда! Бог миловал!
— Может, отца его знали, мистера Патрика Чендлера?
— Никого из этой семейки, мистер! Я тут всю свою жизнь живу, и родители мои тут жили, и ни с какими Чендлерами не знались!
— Ну и хорошо, — сказал Пуаро, поднимаясь с жесткого стула, на котором сидеть было так же удобно, как на придорожном камне.
— Что вы сказали, мистер?
— Я сказал, что желаю вам дожить до ста лет! — крикнул Пуаро, направляясь к двери.
— Вашими молитвами… — неожиданно тихо пробормотала миссис Лоуренс.
— Господи, — сказал себе Пуаро, выйдя на улицу, — почему бы ей не купить слуховой аппарат?
IX
Паркинсоны оказались полной противоположностью миссис Лоуренс: два благообразных человечка, о каких говорят «божьи одуванчики». Мистеру Паркинсону было около шестидесяти, жене его чуть меньше, оба невысокого роста и тщедушного телосложения. Пуаро был встречен весьма любезно, более того, оказалось, что мистер Паркинсон и прежде слышал фамилию… как вы сказали… конечно, Пуаро, конечно… очень известная фамилия, популярный политический деятель, член Национального собрания Франции…
— Вообще говоря… — Пуаро поморщился, но все же не стал объяснять мистеру Паркинсону его заблуждение.
Пуаро провели в аккуратную гостиную, где, конечно, уже не осталось никаких следов разгрома, и усадили в глубокое кресло, выбраться из которого без посторонней помощи было бы затруднительно.
— Мы как раз собирались пить чай, — радостно сообщила миссис Паркинсон. — Вы не откажетесь?
— Благодарю вас, — торжественно сказал Пуаро, поскольку именно такой интонации ожидали от него хозяева.
— Сиди, Сара, — сказал мистер Паркинсон, — сиди, я распоряжусь сам.
Он покинул гостиную быстрыми шагами, и миссис Паркинсон сказала, понизив голос:
— Мистер Пуаро, у моего мужа больное сердце, и воспоминания о том… происшествии… Вы понимаете меня?
— О, конечно, — отозвался Пуаро. — Собственно, я вовсе не собирался расспрашивать вас о подробностях того неприятного вечера. Вовсе нет! Мои вопросы совершенно нейтральны. Вот, к примеру: давно ли вы живете в Кавершеме?
Миссис Паркинсон задумалась.
— Нет… Сейчас я вам скажу точно. Мы переехали в этот дом три года и девять месяцев назад. До этого жили в Бирмингеме, но мужу
Она оборвала себя на полуслове, потому что вернулся мистер Паркинсон и сообщил, что чай будет подан через пять минут.
— У вас широкий круг знакомых? — спросил Пуаро. — Я имею в виду, часто ли вы ходите в гости, и часто ли ходят к вам?
Мистер Паркинсон, пересчитав в уме всех своих знакомых, сказал, не торопясь:
— Восемь семей. Это весьма респектабельные люди нашего круга и возраста. Пожалуй, у нас нет ни одного незанятого вечера. Или приходят к нам, или мы посещаем друзей сами. Приятная беседа — лучшее, что нам осталось в жизни.
Он улыбнулся, и Пуаро энергично кивнул головой, выражая согласие.
— Приятная беседа хороша тем, — сказал он, — что в ней узнаешь больше нового, чем из книг. Что до меня, — пожаловался он, — то я плохо запоминаю написанное, иное дело — когда слышишь нечто из уст человека, которому доверяешь.
— Совершенно с вами согласен, мистер Пуаро, — сказал Паркинсон.
Служанка, такая же маленькая, как хозяева, а возрастом, пожалуй, даже постарше, вошла в гостиную и поставила на стол поднос с тремя чашками, хрустальную сахарницу и вазочку с вареньем.
— Очень приятная женщина, — сказал о служанке Пуаро, — она и живет здесь, с вами?
— Нет, что вы, мы вполне обходимся без посторонней помощи. Миссис Рэдрикс приходит, чтобы приготовить обед и немного прибрать в квартире. Иногда остается, как сейчас, если у нас гости. Обычно мы ее отпускаем в пять часов.
— Разумно, — сказал Пуаро, — отхлебывая холодный чай, вкусом напоминавший пожухлую траву. Помолчав, он все-таки решился затронуть неприятную для мистера Паркинсона тему, не потому, что это представлялось ему таким уж необходимым, но ведь хозяин ждал от гостя вопроса, непременно связанного с давешними событиями, иначе о чем же он расскажет вечером своим друзьям?
— А старого Чендлера вы уже не застали в живых? — спросил Пуаро.
— Старого Чендлера? — переспросил мистер Паркинсон. — Я слышал о нем… уже после того, как случилось эта ужасное нападение… друзья выражали нам свое сочувствие и кое-что рассказали об этой семье. Но самого-то мы не застали, он умер раньше, чем мы сюда переехали. Он был не старым, знаете ли. Видимо, буйный нрав не идет на пользу здоровью.
— Я слышал, — сказал Пуаро, — что жена ему изменяла. Готов в это поверить, братья Чендлеры совершенно не похожи друг на друга.
— Ну что вы, — покачал головой мистер Паркинсон, — мы слышали как раз противоположное. Сара, кто говорил нам о том, что покойный Чендлер имел любовницу?
— Сэм Горн, — с готовностью вступила в разговор миссис Паркинсон. — Правда, я не помню, называл ли он чье-то имя…
— Нет, — покачал головой мистер Паркинсон, — не называл, я бы запомнил. Да и откуда ему знать, он сам слышал какие-то разговоры, ничего конкретного…