Чисто шведские убийства. Отпуск в раю
Шрифт:
Карнак прибавил ходу, но после недолгого галопа внезапно заметил препятствие, ударил передним копытом в землю и шарахнулся в сторону. Аманду, которая только-только начала приподниматься в седле перед прыжком, бросило в противоположную сторону.
Публика зашумела.
Аманда вылетела из седла, застряв одной ногой в стремени; огромный жеребец галопом уносился прочь, а Аманда так и висела у него на боку. Кристина закричала и вцепилась в Поппе.
Служащие кинулись к жеребцу, но не сумели остановить
— Кто-нибудь может остановить лошадь? — прокричал диктор.
Винстон, сам не зная как, вдруг очутился на дорожке. Сердце стучало, как молоток, из-под ботинок летели мелкие камешки, в голове шипела газировка. Винстон рассмотрел Карнака между двух препятствий и, растопырив руки, остановился перед надвигавшимся на него жеребцом.
— Стой! — заорал он, но Карнак несся прямо на него.
У Винстона перед глазами заплясали мушки, ноги стали ватными, колени подогнулись. Топот копыт приближался, смешиваясь со стуком сердца.
Винстон хотел закричать, но голос его не слушался.
В последний момент Карнак свернул, пронесшись так близко, что Винстона обдало ветром. Жеребец, кажется, нацелился вернуться в стойло, и служители не знали, как его остановить.
Внезапно рядом с жеребцом возникла фигура в голубом. Какой-то человек — он, видимо, спустился с трибун — схватился за седло и одним махом взлетел лошади на спину, отчего по публике прокатилось «ах-х!».
Альфредо Шёхольм.
Альфредо туго натянул вожжи, одновременно тяжело откинувшись в седле.
— Тпр-ру!
Карнак остановился как вкопанный, едва не сев при этом на задние ноги. Альфредо высвободил сапог Аманды из стремени и заставил лошадь попятиться.
Винстон бросился к дочери, но служитель в жилете с красным крестом опередил его. Когда Винстон приковылял, тот уже спрашивал Аманду: «Ты меня слышишь?» Глаза на бледном лице Аманды были закрыты. Сердце у Винстона застучало в горле, в глазах потемнело. Нельзя терять сознание, нельзя. Винстон тяжело опустился на колени и схватил дочь за руку.
— Аманда, ты меня слышишь? — выкрикнул он. Веки Аманды дрогнули, и она взглянула на Винстона. Медленно высвободила руку и оттопырила большой палец.
— Папа, со мной все в порядке.
На Винстона нахлынула волна облегчения. Зрители на трибунах с таким же облегчением зааплодировали.
— Лежи, — сказал врач, — скорая уже едет.
Но Аманда не обратила на его слова никакого внимания. Она поднялась и счистила с себя опилки, после чего помахала публике, отчего аплодисменты усилились.
Винстон не решался встать, боясь отключиться. К Аманде уже бежали Кристина и Поппе,
— С тобой все в порядке?
Аманда кивнула.
— Я тебе объяснила, что делать, но ты сделала ровно наоборот, — напустилась на нее Софи. — Я тебя инструктирую не ради собственного удовольствия. Правильно — это правильно, ошибка — это ошибка. А у ошибок иногда бывают очень скверные последствия. Радуйся, что так легко отделалась!
Софи резко повернулась и направилась к Карнаку.
Альфредо спрыгнул с жеребца и протянул Софи поводья. Та приняла поводья, коротко кивнула Альфредо и повела Карнака к стойлам.
Винстон тяжело поднялся на ноги. Колени подгибались; хорошо, что Кристина и Поппе, занятые Амандой, не смотрели в его сторону. Зато жилистый невысокий Альфредо направился прямо к нему.
— Вы как, в порядке?
— Вполне! — Винстон неуверенно шагнул к нему раз, другой. — Огромное спасибо за помощь. Если бы не вы, все могло бы обернуться по-настоящему плохо.
Тут он припомнил, что Эспинг рассказывала о цирковом прошлом Альфредо.
— В молодости я работал с лошадьми, — подтвердил тот. — Действовал машинально, даже подумать не успел.
— Очень впечатляет, учитывая ваш… — Винстон успел прикусить язык, и слово «возраст» не прозвучало, но Альфредо все равно его расслышал.
Он с оскорбленным видом повернулся и зашагал к обочине дорожки, где ждали Ян-Эрик и Маргит. Винстон не слышал его слов, но после них вся троица бросила на него несколько пристальных неприязненных взглядов.
Глава 38
— Вот дерьмо! — выругалась Эспинг, глядя в экран ноутбука.
Она уже подключила жесткий диск, полученный от Электрохассе, открыла программу системы безопасности и не без душевного трепета ввела дату — семнадцатое мая.
— Нет доступа, — сообщила программа.
Что ж, надежда на то, что видеоматериал еще существует, была небольшой. В большинстве таких программ записи хранятся не дольше тридцати дней.
Чтобы подтвердить или опровергнуть свою теорию, Эспинг ввела дату за двадцать пять дней до убийства, но и к этому материалу доступа не оказалось.
Она попробовала десять, потом пять дней — с тем же результатом.
Эспинг сообразила, что может быть не так, и отыскала телефон Электрохассе.
— Все верно, — подтвердил тот. — Вы запросили материал только за воскресенье, вот его я вам и скачал.
— Как вы думаете, остальные записи еще на сервере?
— Может быть. Систему тогда еще не подключили, так что цикл записи вряд ли запустился. Запись идет до тех пор, пока жесткий диск не заполнится.
— Мы можем изъять его?