Чисто случайно

Камерон Джереми

— С этими? — спрашивает Ти-Ти и смотрит на меня, Дина, Рамиза, Шэрон и Джимми, будто мы подозреваемые.

— С этим? — спрашивают Рамиз и Дин и Джимми, — с ДУРом поганым?

Все они уже когда-то говорили с людьми из уголовки, и заканчивалось это тюремным сроком. Хватит с них таких разговоров.

— Забудьте, из какой он организации, — говорит Джордж.

— Ну да, — отвечают все хором.

— И ты, Ти-Ти, забудь все, что услышишь в ближайшие полчаса.

— Ну да, — отвечает Ти-Ти.

— Ах ты господи, — не выдержал

Джордж, — мальчики и ты, Шэрон, вам придется говорить начистоту. Ну хотя бы постараться. Иначе кого-нибудь отправят на тот свет прежде, чем мы соберемся действовать. Ти-Ти, это все будет неофициально, ты согласен?

Все молчали. Но никто не спорил.

— Хорошо. Теперь вот что. Я хочу кое-что прояснить. Мы знаем, что со всеми, кто лежит в этой палате, произошла, скажем так, неприятность. Есть ли здесь еще кто-нибудь, кого били или кому угрожали?

Джимми Фоли рассусоливать не стал.

— Меня, например, предупредили, — говорит.

— Что, прямо так подошли и предупредили?

— Значит, это, стою себе на Хайамс-Парке, сбываю помаленьку видеопленки. Слыхал, наверное, у Даррена Бордмана есть на чем скачать, так что у меня было несколько штук «Заводного апельсина». Ну, и еще кое-что.

— Я слыхал, хорошие бабки можно на этом заработать.

— Да уж, если по пятерке за штучку продавать, наварить можно неплохо.

— Ну и что дальше?

— Дальше стою я это, продаю своих «Терминаторов» и что я слышу?

— И что ты слышишь?

— Тра-та-та-та-та, и мою тачку впору везти на свалку.

— Ах ты господи.

— Заднее стекло, шины — все изрешетили.

— Значит, не может быть, что это случайность? Например, что они метили в какого-то другого чувака, а попали в твою тачку?

— Какая там случайность. Я же говорю, все изрешетили. Домой пешком топал.

— Жуткое дело.

— Самое-то обидное, что я только-только угнал эту тачку. Семейный «Вольво» из Северного Чингфорда, я в нем так солидно смотрелся.

— «Вольво» подстрелили? Никогда о таком не слыхал. Кто ездит в «Вольво», тех обычно не отстреливают, как-то не принято.

— Ты помнишь, как меня один раз подстрелили после того, как мы выпили с тобой пинту «Гиннесса»? Помнишь такое?

— Помню, как не помнить.

— Посмотри-ка на этих ребят — им всем надавали по башке за то, что они с тобой знакомы. Да и твоя Шэрон, ей тоже угрожали.

— Шэрон!

— Что?

— Господи, Шэрон, тебе угрожали?

— Да, только я не стала обращать на них внимания. Послала куда подальше.

— Кого, Шэрон?

— Двух девок, которые приходили к Леони — я у нее постригаюсь. Наболтали что-то про то, что вы, ребята, лезете, куда не просят, а меня за это могут типа заставить отвечать.

— Какие еще девки? Откуда?

— Понятия не имею. Леони говорит, никогда их раньше не видела. Но, говорит, они точно знали, что я к ней хожу.

— Рехнуться можно. — Многие пытались докапываться к нашей Шэрон,

и я пообещал сам себе, что они об этом пожалеют. — А они не сказали, куда конкретно мы лезли?

— Не-а. Честно говоря, Ники, я думаю эти девицы и сами не знают, просто передали, что им велели. Да пошли они на хер. У кого-то амбиция взыграла, мне-то что до этого? Мне это по барабану.

— Вот-вот, — поддержал попугай Джимми, — да пошли они на хер.

Распустили языки, будто и нет рядом легавых. Потом вдруг вспомнили, что этот Ти-Ти уши растопырил и только и ждет, чтобы арестовать и Джимми, и Шэрон, и меня, да впридачу еще и медсестру — за что, пока не известно, но что-нибудь да пришьет. Потом он всех успокоил — вспомнил, что типа обещал.

Рамиз тоже в стороне не остался — похвастался, что был в авторитете и крышевал торгашей на каких-то там улицах, будто и не лежал весь порезанный в Виппс-Кроссе. Потом стал корчить из себя этакого мудреца. «Похоже, — говорит, — есть такие, которые не понимают, что ты, Ники, типа исправился и заплатил свой долг обществу. Ведь вы, мистер Маршалл, для того и отправляете в места не столь отдаленные, чтоб человек заплатил свой долг обществу, а уж если он вышел, значит, считай, перевоспитался, исправился. А вот ты, Ники, заплатил долг, вышел, ждешь, что тебя сейчас реабилитируют — а тебе вместо этого по шее. А потом и твоим корешам. Да, Ники, эти парни они понятия о чести воровской не имеют. Нехорошо, старина. Может, и меня тоже такое ожидает, когда я отсюда выберусь, — я же, дай бог, когда-нибудь выберусь. А это совсем уж ни в какие ворота не лезет. Вот ты четыре года назад украл у меня три с лишним литра хорошего бензина, так я же ничего, я же простил. Понимаешь, о чем я?»

С ума сойти. Четыре года назад я по ошибке упер его дряхлую «Ауди», а он все не может забыть. Тут, наверное, и сорока будет мало. Может, лет через двадцать, после того, как его закопают — до тех пор мне покоя не видать.

Мы сидели там и все вместе думали. Когда стали расходиться, согласились, что поговорили не зря. Что до меня, я в жизни не соглашусь, что вся эта каша заварилась из-за меня. Понятия не имею, с чего все это началось, но что не с меня — это уж точно.

Эх, дико я устал от всего этого, и мне вдруг захотелось смотаться до поры до времени из Уолтемстоу. Пожалуй, стоит еще разок сгонять в Уондсворт и потолковать с этим Слипом.

Глава шестая

Когда выписали, решил напоследок зайти в буфет, кофе попить. Сидел пялился в чашку, будто надеялся там ответ найти. И прямо там, в уголке, решил, что начну все сначала, притворюсь, будто прошедшей недели и не было.

Звоню Джимми Фоли (мне Шэрон, когда я еще был в палате, мобильник притаранила).

— Джимми? — говорю.

— Джимми.

— Черт меня побери, Джимми, это же ты, Джимми, да? Это я, Ники.

— А, Ники, — говорит. Ну вот, это уже лучше.