Чисто убойное дело
Шрифт:
– Слушай, – сказал он, энергично хлопая по ней ладонями, кажется, я нашёл выход. Я на дачу свою часто езжу, даже зимой, а она у меня в глуши находится. И у меня в кузове есть всё, что может пригодиться.
– И что это? Ковёр-самолёт? – спросила Яна, тяжело дыша.
– Две пары лыж, – ответил патологоанатом. – Широкие такие, добротные. По старинке они подвязываются к обуви. Прости, лыжных ботинок нет.
– Да ты что? – удивилась Яна. – А электросаней у тебя, случайно нет?
Сейчас – нет. Ну что, лыжи наденешь, или машину толкать будешь?
– Нет, я согласна на лыжи, – тут же отозвалась Яна. – Просто
– Ёшкин кот… – задумался Витольд и полез в кузов разбирать свои запасы. Минут через пять послышался его радостный крик: Нашёл! – Он показал Яне валенки огромного размера. – Универсальная модель! Подходит всем без исключения! Размер шестидесятый! Купил на Арбате, буквально вырвал из рук ошалевшего иностранца!
– Наверное, Витольд, в прошлой жизни ты был очень запасливым хомяком.
– Что есть, то есть. Я некомфортно себя чувствую, если у меня нет запаса. Видишь, валеночки-то пригодились! А жена пилила: «На фига они тебе сдались? Они только Хагриду впору будут». Вот и пригодились!
Нужно сказать, что Яна не была фанаткой лыжного спорта. Надо даже добавить, что она лыжи терпеть не могла. К конькам Цветкова относилась более терпимо, и даже могла кое-как на них кататься, а вот с лыжами у нее как-то еще со школы не заладилось.
Зимой старшие классы бегали на физкультуре по школьному стадиону на лыжах. Яна, конечно, приходила не самая первая к финишу, но и не самая последняя, поэтому ее отобрали для участия в лыжной межшкольной спартакиаде, которая проходила в самом настоящем заснеженном лесу. И вот тут-то Яна и отличилась. Плетясь в самом конце, она задумалась, сбилась с основной лыжни и ушла по какой-то «левой» в глухую чащу. А так как зимой быстро темнеет, она вообще потеряла дорогу и окончательно заблудилась. Искали ее всю ночь, восемь часов подряд, даже спасателей вызывали. Когда нашли, она была похожа на ледышку и потом долго болела. Ее мать, Валентина Петровна, всю ночь билась в истерике и довела руководство школы до ручки, а потом писала жалобы в Министерство образования.
После этого случая детей для занятий на лыжах дальше школьного стадиона не выводили, за что Яне была благодарна вся школа и даже учительница физкультуры, которой тоже не нравилось трястись с группой непослушных балбесов в электричке, и еще нести за них персональную ответственность.
В огромных, неуклюжих валенках, к которым Витольд Леонидович присоединил широкие, массивные, деревянные лыжи, Цветкова раскорячилась, словно шла первый раз на ходулях. Ноги то разъезжались в стороны, то лыжи, наоборот, находили друг на друга крестом, и Яна падала в сугроб.
– Иди за мной! Я прокладываю лыжню! – командовал Витольд Леонидович, ежесекундно увязая по пояс.
– Чтобы проложить нормальную лыжню, тут сто человек проехать должны, – буркнула Цветкова. – Чёртовы лыжи! Чтобы вы сгорели!
Скоро «спортсмены» наткнулись на указатель, оповещающий, что они находятся на территории лесного хозяйства.
Яна приободрилась.
– Теперь уже недалеко, – объявила она. – Узнаю местность. Пошли быстрее.
Довольно утоптанная тропа вывела их к лесной избушке. Яна ожидала услышать лай собаки, но вокруг стояла мёртвая зимняя тишина, даже ветра не было. Яне стало страшновато.
Яна огляделась по сторонам и тяжело вздохнула:
– Что-то непохоже, чтобы сюда приезжала полиция. Ни дороги, ни следов…
– Согласен, – кивнул патологоанатом. – Подозрительно всё это. Где полянка-то, где происходило смертоубийство?
– Да я знаю про это только со слов старика. Пойдём, посмотрим, – и она двинулась дальше в лес.
Уйти далеко им не удалось, так как сугробы были непреодолимы и им пришлось вернуться к избушке.
Яна с тоской посмотрела по сторонам:
– Кажется, мы с тобой, Витольд, влипли. Если избушка окажется необитаемой, то нам отсюда до конца жизни не выбраться – место-то пустынное. И конец жизни, поверь мне, наступит для нас очень даже быстро. Ты на зверя охотился когда-нибудь? Ворон ловил?
– Не помню. А ворон – только в переносном смысле.
– И я нет. Замёрзнем и умрём с голоду. Если было бы лето, хоть ягодок набрали бы… Может, медведь-шатун нас сожрёт… Только косточки хрустнут на зубах…
– Да ладно тебе тоску нагонять. Смотри, вроде дверь открыта?
Яна решила не заморачиваться и не стала отвязывать лыжи, выпорхнула сразу из валенок. В колготках она подбежала к покосившейся двери и постучала. Под ударом ее кулачка дверь широко распахнулась.
– Открыто, – удивлённо оглянулась Яна на Витольда Леониловича. – А вдруг там Баба Яга? И котёл у нее уже кипит? – сказала она и на мысочках забежала в горницу. Действительно, не мёрзнуть же ей.
Витольд Леонидович последовал следом. Яна остановилась в центре горницы и огляделась. От былого уюта не осталось и следа – никаких занавесочек. Стол, на столе эмалированный чайник, металлическая кружка, открытые рыбные консервы, грязная вилка, тарелка с остатками какой-то еды. В углу свалена непонятная, дурно пахнувшая овчиной, одежда.
– Похоже, с машиной нам тут не помогут, – вздохнула она и услышала за спиной:
– Стоять! Руки вверх!
Не поворачиваясь, она ответила:
– Я стою. – И подняла руки.
Поднял руки и Витольд Леонидович.
Яна оглянулась и увидела мрачного старика с берданкой наперевес.
– А вот и твой приятель, – сказал патологоанатом.
– Нет… я вижу его в первый раз, – ответила Яна, не спуская взгляд с дула, направленного прямо на нее.
– Вы кто такие? Откуда? – недоброжелательно буркнул мужчина.
– Мы из Питера. В вам по делу. Нам нужен, наверное, ваш сменщик – дед Сергей.
– Какой сменщик? Я здесь один!
Яна, не опуская рук, повернулась к нему:
– У нас дело очень серьёзное. Я здесь была совсем недавно. Тут жил дед Сергей. У него еще собака по кличке Шницель.
– Не знаю, о ком вы говорите.
Яна сдула чёлку со лба:
– Простите, могу я опустить руки?
Мужик кинул взгляд на ее ноги без обуви и кивнул:
– Да, можете.
Яна и Витольд Леонидович устало опустились на лавку.
– Вы уж простите нас, что мы так без приглашения завалились к вам. Я – Яна, а он – Витольд, врач. Нам обязательно нужно поговорить с дедом Сергеем. Мы ехали на машине, но она на трассе застряла. Мы просто в безвыходном положении. Замёрзли – ужас! Мы приехали узнать про убийство, которое произошло здесь на днях.