Чистое небо
Шрифт:
Два дня спустя люди короля, кем бы он ни был, заняли замок — два десятка копейщиков и арбалетчиков в пурпурных сюрко с золотым орлом и с ними толстяк с щегольской бородкой, несмотря на тепло одетый в отороченный мехом камзол. Несколько поселян решили было сходить и узнать, кто это такие, но их отогнали, пригрозив оружием. Мартин вместе с Роной и Лечи увязался за ними и слышал разговор.
— Придете завтра с утра! — заявил один из солдат. — Все, сколько вас тут живет. Господин шериф перепишет вас и примет присягу Его Величеству.
— Кто?
— Шериф, дурила! — обозлился копейщик. Он говорил странно, глотая окончания слов, и вообще, его
— В каком еще графстве? — удивилась одна из деревенских, Миррен. — У нас тут его милость барон всегда правил, а графьев никаких отродясь не было.
— Мозгов у вас тут отродясь не было ни у кого! — сплюнул солдат. — Баба глупая! Завтра придете — шериф все и расскажет, а сейчас отошли от ворот, пока я добрый!
Шериф и оказался тем тепло одетым человеком, что приехал вместе с солдатами. Он встретил жителей Вересковиц во дворе замка, приветливо улыбаясь и кивая, а когда старый Кензи поднес ему меда, поблагодарил — вроде бы даже от всего сердца.
— Не гневайтесь, сэр, что так мало, — пробормотал Кензи и поклонился. — Только угостить вас толком нечем. Пока гоблины здесь хозяйничали…
Шериф снова покивал и похлопал его по плечу.
— Благодарю, отец. По поводу гоблинов поговорим позже. Ты здешний староста?
— У нас тут здесь такого, сэр. Я просто самый в Вересковицах старший, так что наши вот попросили…
— Это нехорошо. В каждой деревне должен быть староста, — снова перебил его толстяк. — Чтобы представлять ее перед господином. Выберите.
Он знаком отпустил Кензи, прокашлялся и заговорил громко, напрягая горло:
— Добрые люди! Время страха и притеснений прошло. Да будет вам известно, что эти земли освобождены от ига гнусных чудовищ с северных островов и отныне находятся под защитой Его Величества Карла Второго Объединителя!
По замковому двору пронесся недоуменный ропот.
— Кого?..
— Это кто такой?
— У нас ведь свой король… он погиб, что ли?
— Карла Второго Объединителя из дома Баннербойнов, короля Венардии, потомка славного Ройса Золотого и собирателя земель его древней державы! — продолжил шериф еще громче. — Не бойтесь! Ваш правитель жив и здоров. После того как армия Венардии разбила войско гоблинов, которое стояло у стен его столицы, и сняла осаду, он в знак благодарности отрекся от престола, передал власть над Карлейном Его Величеству Карлу и удалился в один из монастырей братьев Чистого неба… Да будет вам известно, что так же поступили короли Мида и Лостада! Так же и королева Эйрии поклялась, что препоручит свои земли заботе Его Величества, как только он поможет эйрицам изгнать захватчиков.
Он поднял палец к небу, где над башней плескалось пурпурное знамя.
— Добрые люди! Только когда золотой орел Венардии раскинет свои крылья от северного моря до южных гор и от лесов запада до зеленых холмов востока, когда отпавшие когда-то от державы короля Ройса земли вернутся под власть его потомков — только тогда, единые и сильные, сможем мы окончательно разбить гоблинов и вышвырнуть их назад на их острова! — тут шериф остановился, перевел дыхание и глотнул из кувшина, который услужливо поднес один из солдат. — Итак, баронства и ленные уделы, что даровались рыцарям, указом Его Величества в нынешних своих границах упразднены! Вересковицы вместе с Сорочьими Камнями, Заовражьем, Пепельными Сопками, Хеймишевым Полем, — он назвал еще с десяток деревень. — и городами
Его следующие слова утонули в одобрительном шуме. Толстяк, все так же добродушно улыбаясь и кивая, дождался тишины и заговорил снова:
— Его Величество справедлив, милостив и могуществен. Он содержит постоянную армию и не хочет отрывать мирных поселян от земли. Каждый пусть занимается своим делом, так?
— Точно так, сэр! — выкрикнул кто-то. — Да благословит короля небо, сэр!
— Конечно, конечно, — сказал шериф. — Однако вы должны понять, добрые люди, что Его Величество одной рукой дарует милость, а другой, если нужно, и наказывает. По мере освобождения Лостада, Мида, да и вашего Карлейна, часто — слишком часто — оказывалось, что живя под гнетом гоблинов местные жители и не помышляли о сопротивлении захватчикам. Были немногие, кто уходили в леса и на болота, сжигали свои дома, чтобы они не достались гоблинам, травили колодцы, сбивались в отряды и храбро сражались с чудовищами с севера. Но гораздо больше было тех, кто трусливо покорялся гоблинам и даже не думал о том, чтобы дать им отпор…
— Так это… сэр… господин шериф, — растерянно проговорил Кензи, снова выйдя вперед. — Вы же сами сказали, пусть каждый своим делом занимается. У нас тут народ мирный, а гоблинов вы, наверное, сами видели, громилы громилами. Голыми руками тебе шею свернут, и пикнуть не успеешь. Финн, паренек из наших, попробовал на их главного с ножом бросится, только без толку, сгинул зря и все.
Шериф грустно покачал головой.
— То-то и плохо, отец, что он один бросился. А навалились бы вы всей деревней — глядишь, и вышел бы толк. Но это полбеды. Во многих местах люди не только не отваживались дать захватчикам отпор, но и прислуживали им. Пасли их скот, выращивали для них эти мерзкие клубни. Вот это хуже всего. Но я надеюсь, у вас в Вересковицах до такого не опустились, так ведь?
— А что делать, господин шериф? — раздался женский голос — Мартин не разобрал, чей именно. — Кензи верно сказал, мы драться особо не умеем, а эти вон какие здоровые, и все с оружием. Прикажут — и свиней их пасти станешь, и вереск выполешь, чтобы для земляного хлеба место расчистить. Прикажут прыгать — станешь прыгать, только спросишь сначала, как высоко.
— Замолчи, дура! — испуганно одернули его.
— Сама замолчи! Что, я неправду говорю? Все вокруг деревни клубнями этими засажено, господа из Венардии все равно увидели бы…
Толстяк шериф, казалось, искренне огорчился.
— Что ж, очень жаль, очень жаль, — вздохнул он. — Право же, вы кажетесь мне славными малыми, но закон есть закон. Его Величество повелел наказывать тех, кто вместо того, чтобы по мере своих сил сопротивляться гоблинам, покорялся и прислуживал им. Итак…
У Мартина екнуло в груди. Ну что за невезение такое! Только избавились от одних чужаков — на голову свалились другие и тут же рвутся наказывать за что-то! А вдруг этот тип просто прикажет солдатам перебить всех прямо здесь, во дворе замка? Ну нет, этого еще не хватало! Он… он выйдет и скажет, что пас гоблинское стадо один, с самого начала один — пусть его и наказывают. Может, высекут или отрубят пальцы, или еще что-нибудь в этом роде, но не убьют же. Не станут они убивать ребенка. Наверное не станут.