Чистое небо
Шрифт:
Ладонь Двенны нашла его руку и легонько сжала. Стало немного легче.
Вскоре, сам того не заметив, мальчик погрузился в сон.
К концу четырехдневного путешествия в Данов Холл Мартин был слишком вымотан, чтобы глазеть по сторонам. Хотя и глазеть было особо не на что. Город почти ничем не отличался от Беломоста — те же дома с острыми крышами, толчея и галдеж на узких улочках. Разве что в центре Данова Холла вместо баронского замка возвышалось здание ратуши из темного камня и дерева. Над ним в начинающем темнеть небе лениво плескались флаги — венардийский золотой орел
Вверх на три скользкие ступеньки; тяжелые деревянные двери открылись, столкнувшийся с солдатами нос к носу человек в строгой темной одежде на вопрос где здесь господин шериф что-то буркнул и устремился дальше, но конвоиры, похоже его поняли. Вперед по длинному коридору, направо, снова направо, и они оказались в тускло освещенном единственным факелом тупичке. Здесь переминались с ноги на ногу еще двое солдат и неподвижно стоял, прислонившись к стене и закрыв глаза, высокий парень с заросшим черной щетиной лицом и шапкой спутанных волос. И так невзрачная одежда покрыта пятнами засохшей то ли грязи, то ли крови, руки в кандалах. Услышав приближающиеся шаги парень вздрогнул, бросил в их сторону напряженный взгляд, и Мартин увидел, что у него перебит нос, а один глаз заплыл.
— Все, стоять! Разбежались… — проворчал один из конвоиров.
«Разбежались». Если бы не накатившая от усталости апатия, Мартин, может быть, и рассмеялся бы. Солдаты о чем-то разговорились между собой, а когда мальчик тихонько окликнул Двенну (та за всю дорогу не проронила почти ни слова, только плакала иногда), его наградили подзатыльником и приказали заткнуться.
— … язык за зубами держать не умеет, поэтому и оказался здесь. При гоблинах, говорит, лучше было.
— Вот дурень. А штучку ту за что?
— А, эта. Браконьерствовала девчонка. А по закону…
— Дома, помню, один такой попался. Раз его в лесу над тушей оленя поймали, другой, а он глаза невинные делает и говорит, мол, волки задрали, вот, видите, и следы от клыков. Подозрительно, конечно, толко что ты с ним сделаешь? В третий раз сподобились обыскать, а у него в сапоге нож интересный такой, с зубчиками всякими. А ну, иди сюда. Рукав этому молодчику закатали, и ножом по руке. Не поверишь — точно такие отметины оказались, что на туше…
— Ха. А откуда ты сам будешь?
— Селтон на Твейне, самая граница с Илором. Бывал, может?
— Не, я с севера. Так с ним, повесили?
— Повесили, само собой. Как он под петлей верещал…
— А ваш что натворил?
В это время приоткрылась дверь и оттуда, пятясь и кланяясь в пояс появился пожилой лысый тип.
— Спасибо, сэр, дай небо вам здоровья за ваше милосердие, сэр, — тараторил он, чуть ли не подметая пол своим беретом. — Вы уж простите дурня! —
Он осекся, бросил на солдат трусливый взгляд и быстро, как мог, поспешил убраться. В дверях появился высокий светловолосый юноша, осмотрелся и позвал, обращаясь к кому-то за своей спиной:
— Тут еще трое, сэр!
— Ох, да я, похоже, сегодня домой вообще не попаду, — откликнулись из комнаты. Мартин узнал голос шерифа. — Загоняй всех сразу, постараемся покончить с этим побыстрее.
Не успел Мартин опомниться, как его вместе с Двенной и закованным в кандалы парнем втолкнули внутрь небольшого зала, освещенного факелами. Шериф восседал за длинным столом, сплетя пальцы на животе; светловолосый устроился рядом и приготовил пергамент и перо.
— Ну давай-те как начнем с этого, с синяком, что ли.
Солдаты тычком в спину выгнали парня в центр зала.
— Уилл из Пепельных Сопок, двадцать три года отроду, сэр, — доложил один из них. — Он это… понимаете, сэр… ну, на нашего одного напал, на Рода. Камнем его по голове окучил. И, значит…
Шериф приподнял брови.
— Погоди. Что, просто так взял и окучил? Ни за что ни про что?
— Э, понимаете, сэр, — промычал солдат. — Ну как сказать… Ну, не то, чтобы… Оно ведь как было…
— Он напал на мою невесту, — глухо произнес Уилл и поднял на шерифа налитые кровью глаза. — Обесчестил ее, сэр. Я отомстил. Жаль, что не убил его.
— Ну, это никуда не годится, — произнес тот и покачал головой. — Ты, конечно, не имел права бить солдата Его Величества, но и Род этот хорош. Пусть уж к овцам пристает, раз совсем приперло… Ладно, он понесет наказание. Записываешь, Гарри?.. Уилл из Пепельных сопок за нападение на королевского солдата приговаривается к отсечению правой руки. А Роду этому вашему штраф в пользу короны. Три медных зведочки. Пусть из жалованья вычтут…
Звякнуло железо. Парень тычком в живот опрокинул одного из конвоиров, ударил другого локтем в лицо, и рыча что-то, бросился на шерифа. Мартин услышал, как испуганно вскрикнула Двенн; светловолосый Гарри вскочил было, опрокинув скамью и тянясь за висящим на поясе кинжалом, а потом Уилл упал. Поскользнулся на ровном месте, неловко взмахнул скованными руками и повалился, ударившись лицом о край стола. Мгновение спустя солдаты набросились на него и скрутили.
— Да ты тот еще гусь, я вижу, — укоризненно произнес шериф. Его произошедшее, казалось, совсем не смутило. — Мошенник этакий. Нападать на представителя Его Величества — это тебе не Родов всяких по голове камнями бить. Гарри, добавь там — отсечение левой руки и повешение. Все, тащите этого типчика в тюрьму, а завтра с утра мы его вздернем. Кто там дальше у нас?
— Сэр, вы целы? — встревоженно спросил Гарри. — Не задел вас этот негодяй?
— Ох, да нет, — усмехнулся тот. — Три месяца ты у меня в помощниках, а каждый рад подскакиваешь, никак не привыкнешь. Браслет, Гарри, забыл? Браслет судьбы все беды отводит.
Шериф оттянул рукав камзола и в свете факелов тускло блеснул тонкий золотой обод, охватывающий его пухлое запястье. — Ну, ребята, давайте следующего. Девчонку вот эту, давайте ее сюда, а то мы так до утра не закончим.
Окаменевшую от страха Двенну вытолкнули вперед.