Чистосердечные признания
Шрифт:
— Мне нравится, какая ты прямо здесь, — прошептал он, прижимаясь к ее коже. — Люблю твою нежную кожу и то, как ты пахнешь. Как пудра.
Это не было настоящим признанием в глубоких чувствах, но стало самым близким к тому, и поэтому ее сердце заболело.
— Ты мне тоже нравишься, — сказала Хоуп, скользнув ладонями ему под рубашку и поглаживая спину.
Дилан смотрел ей в лицо, его дыхание стало немного затрудненным.
— Прости, милая. Я не могу показать мое большое эго прямо сейчас. — Он убрал ее руки и поцеловал в лоб. — Позже. Под светом звезд.
Руки Хоуп замерли:
— Под светом звезд? Ты же
— Нет, но я принес свой большой спальный мешок. Он будет удобнее, — его губы изогнулись в улыбке, говорившей, что он спланировал это до того, как они стали собирать вещи. — Думаю, мы как-нибудь справимся.
Хоуп села:
— А что насчет насекомых?
— Ты всего лишь вдохнешь нескольких. — Она прижала ладонь ко рту, и Дилан засмеялся. — Ты даже не узнаешь об этом. Ты будешь спать. А если заползет таракан, просто прожуй.
Хоуп не хотела вдыхать насекомых и есть во сне тараканов. Она также не хотела вести себя как ребенок, но не смогла сдержать расстроенный стон.
— Я пошутил насчет тараканов, — сказал Дилан, что не слишком-то ее успокоило.
Они шли по хребту «Альпин Лейк» и смотрели вниз на маленькое зеленое озеро, расположенное на сотни футов внизу. До них долетали голоса, но Хоуп ничего не могли видеть в густом море зеленых деревьев. Она чувствовала себя так, будто находится на вершине мира.
— Слушай, — прошептал Дилан.
— Я не слышу, чтобы кто-нибудь сейчас говорил, — ответила Хоуп.
— Не голоса. — Он помолчал минуту, затем взял ее за руку. — Ты слышишь это?
Она слышала ветер, завывавший в верхушках деревьев, песни птиц и, может быть, шум ручья, который они перешли.
— Что я должна услышать?
— Это трудно объяснить, но Шелли говорит, это как слушать Бога. А я думаю, это больше похоже на биение сердца или как слушать красоту, вместо того чтобы смотреть на нее. — Он пожал плечами. — Для каждого это по-разному, но ты поймешь, когда услышишь. Ты почувствуешь, будто падаешь, и нет совершенно ничего, что могло бы остановить это.
Они взбирались все выше, дорога теперь была высечена в скале. Хоуп внимательно прислушивалась, но не слышала Бога. Она не слышала красоты или еще чего-то, но чувствовала себя все более усталой. Они с Диланом перешли ручей и обошли озерца. Ее хвост спутался, нос сгорел, и ей пришлось подпилить один ноготь намного короче, чем другие.
И как раз когда она собиралась спросить, не могут ли они остановиться и снова отдохнуть, они пришли на покрытый снегом берег озера Сотут. Хоуп заглянула в такую кристально-голубую воду, что могла видеть дно до самого основания гранитной горы, возвышавшейся над ними.
— Глубина этого озера двести пятьдесят футов, — сказал Дилан. — Но оно такое чистое, что кажется, будто ты можешь перейти его вброд.
В течение нескольких секунд Хоуп молчала, наблюдая за тем, как ледник каплями стекает в озеро цвета чистейшего сапфира. Хотя красота вокруг нее вызывала трепет, миз Спенсер не слышала Бога.
— Вот что я хотел показать тебе. Это самое красивое место из всех, что я видел. — Дилан взял ее за руку, сжал и сказал: — Оно напоминает мне о тебе.
И вот тогда Хоуп услышала это. И это было лучшее из всего, что она слышала в жизни. Ее сердце подпрыгнуло, как воздушный шарик, а пульс участился. Она чувствовала, что падает, так как Дилан и предсказывала. Она вверх тормашками
ГЛАВА 13
Во сне к вам прилетают ангелы
— Это Большая Медведица. — Дилан взял Хоуп за руку и указал в ночное небо. — А вот это — Малая Медведица.
Он лежал рядом с Хоуп в спальном мешке. Да, как-то уместились. В тесноте, да не в обиде: как раз хватило места устроиться бок о бок. Они сняли только обувь, оставшись в джинсах и свитерах. По словам шерифа, утром им не придется влезать в холодную одежду, и Хоуп его еще благодарить будет. Она никогда не ночевала под открытым небом, и ей пришлось поверить шерифу на слово.
Она положила голову ему на плечо: тело Дилана было горячим, точно печка. Он надул матрас и положил тот под спальный мешок. Хоуп, хотя кончик носа у нее все же замерз, совершенно ни на что не жаловалась.
— Это Полярная звезда, — указал Дилан на запад, подняв их переплетенные руки. — И Кассиопея.
Хоуп никогда особо не разбиралась в созвездиях, поэтому и тут должна была поверить ему на слово.
— Кассиопея прикована вверх ногами к своему трону и вынуждена кружить по небу, стоя на голове. — Он поднес к губам руку Хоуп и поцеловал кончики ее пальцев. — Я рад, что ты приехала сюда со мной.
— Я рада, что ты меня сюда привез.
Из всех дивных мест, где она побывала или о которых могла вспомнить прямо сейчас, ни одно не казалось настолько привлекательным: хотелось просто лежать здесь, в спальном мешке, в дикой местности Айдахо с Диланом Тэйбером. Мужчиной, которого миз Спенсер полюбила сердцем и душой.
Шериф приподнялся на локте, и она взглянула в его скрытое тенью лицо, темным пятном выделявшееся на фоне усыпанного звездами неба.
— Хоуп?
— Что?
— Я хочу тебе кое-что сказать. — Он приложил ее ладонь к колючей от щетины щеке. — За свою жизнь я встречался с женщинами, которые ничего для меня не значили, и с женщинами, которые значили для меня очень много. Но никогда ни одна из них не вызывала у меня таких чувств, как ты. — Дилан опустил голову и прошептал у самых ее губ: — Иногда, когда я смотрю на тебя, мне трудно дышать. Когда ты меня касаешься, я вообще забываю про дыхание. — Он поцеловал Хоуп, медленно и сладко, и с каждым движением его губ и языка ее сердце словно становилось больше и полнилось желанием. Это было прекрасно, страшно и совершенно незнакомо. Затем Дилан отстранился и произнес: — Я не знаю, как все сложится, но я хочу быть с тобой. Ты для меня важна.
Это, конечно, не совсем признание в вечной любви, но у Хоуп закололо в глазах. Она скользнула руками под свитер Дилана и погладила пальцами короткие мягкие волоски на его груди, чувствуя, как резко и глубоко он дышит, как сильно бьется его сердце, и ответила:
— Я тоже хочу быть с тобой, — и ее сердце снова переполнили эмоции.
А потом, без слов, только лишь телом, Хоуп показала Дилану, что чувствует. А он, не обращая внимания на мешавшую одежду и стеснявший движения спальный мешок, ответил ей так, будто испытывал то же самое. Ласкал Хоуп так, словно она была хрупкой, словно он очень ею дорожил. И под дождем из падающих звезд любил ее так, словно они остались одни на всей планете. Глядя на Кассиопею Хоуп чувствовала, будто тоже кружит по небу вверх ногами.