Чистый углерод. Алмазный спецназ-2
Шрифт:
Олеся, нахмурив красиво подведенные бровки, уставилась в потолок. Пожала точеными обнаженными плечами:
— Никаких. Ты так хорошо все продумал, что изъянов я ни малейших не усматриваю.
— Старая школа, лапочка, — усмехнулся Мазур. — Имперская. Учили бы нас спустя рукава, не разгуливал бы я сейчас по грешной земле, да еще в адмиральском чине, и не предлагали бы вы мне такой подработки…
Слишком быстро она согласилась, без малейших возражений, подумал Мазур. Даже при ее компьютерном уме и лисьей хитрости — слишком быстро. А ведь можно было кое-что уточнить и обговорить. Но ни единого вопроса не задала. Похоже, все-таки собираются
— Ну, я, наверное, поеду? — спросила Олеся, поставив пустой стакан и глянув на часы.
«Задержи ее как можно дольше… — сказал Лаврик. — Так надо. Заболтав или там… — он усмехнулся со здоровым цинизмом. — В конце концов, вы с ней друг другу не чужие…»
— Торопишься куда-нибудь? — спросил Мазур. — Дела срочные?
— Ну, не особенно… А что?
Мазур улыбнулся обаятельнейшим образом:
— Мешочек с алмазами — вещь хорошая. Но когда еще за него будут денежки… Мне бы, цинику, прямо сейчас ма-аленькую премию за успешно проделанную работу. Как в старые добрые советские времена, да и сейчас премии существуют, только именуются иначе…
— Денег? — подняла брови Олеся.
— Леся, какие пошлости… — поморщился Мазур. — Известно же, что гусарские офицеры с женщин денег не берут… по крайней мере, не всегда. Подумай, сколько времени мне придется проваляться без женского тела и ласки…
И, откровенно раздевая ее взглядом, положил ладонь на красивое теплое бедро повыше подола куцего платьица. Олеся не пошевелилась, улыбнулась улыбкой, которую из вежливости следовало именовать игривой:
— Ох уж эти моряки… А как же нога, которую ни в коем случае нельзя беспокоить? Как ни напрягаю фантазию, не возьму в толк, как врачебный запрет не нарушить…
— А что тут напрягать? — с ухмылкой спросил Мазур. — Французы, легкомысленные люди, давным-давно на такой случай кое-что интересное придумали, в чем мы с тобой давно убедились…
— Искуситель и греховодник… — промурлыкала Олеся. — Вот только как насчет личной гигиены?
— Посмотри вон туда, — сказал Мазур. — Две пустые бутыли из-под минералки и мокрая простыня. Докладываю: личная гигиена наведена со всем прилежанием!
— Ах, так это заранее обдуманное намерение?
— Ну конечно, мадемуазель, сказал Мазур.
— Ну что же… — сказала она, и глазом не повела, когда ладонь Мазура оказалась уже под куцым подолом. — Нужно же ублаготворить болящего… и вознаградить отважного рыцаря, горы свернувшего, очень хочется верить, не только из-за вульгарных камней…
— И из-за твоих прекрасных глаз, конечно, — сказал Мазур.
— Ах, я таю перед столь опытным обольстителем…
И она гибко опустилась на колени возле матраса.
…Странность какая-то чувствовалась в происходящем. Олеся и раньше во времена французских забав часто смотрела ему в глаза, но на сей раз в ее взгляде — опытный мужик готов голову прозакладывать — присутствовало нечто
Правда, Мазур очень быстро перестал ломать над этим голову — все же не та ситуация. Тем более что на сей раз все проходило еще изощреннее и фантазийнее, чем когда-либо прежде. Она словно поставила себе задачу превзойти в мастерстве себя прежнюю, поставить некий рекорд — и это что греха таить, только уносило на седьмое небо…
«Нежная и удивительная», — с горькой иронией подумал Мазур, глядя ей вслед, когда она походкой манекенщицы шла к двери, небрежно помахивая сумкой с двумя килограммами алмазов. Интересно, оглянется или нет?
Оглянулась. С лучезарной улыбкой послала Мазуру воздушный поцелуй и скрылась за дверью. Вскоре раздался шум отъезжающей машины. Мазур закурил и, улыбаясь во весь рот, выпустил дым, глядя в потолок.
Все пока что шло великолепно. Разумеется, она привезла с собой эксперта — педантичности ради. Однако Лаврик сказал, что это Мазура беспокоить не должно — значит, и здесь что-то придумал подземный умный крот…
Микрофончик в ухе ожил вновь.
— Все, — сказал Лаврик. — Можешь сматываться. Деньги и документы бери с собой, все стрелялки оставь, они тебе теперь совершенно ни к чему.
Обрадовано загасив в пепельнице наполовину выкуренную сигарету, Мазур проворно, будто джейран, вскочил с матраса и взялся за сумку.
Эпизод четвертый. Вооружен и очень опасен
Никак нельзя сказать, что Мазур эти полтора часа просидел, согласно старому присловью, как на иголках. Ничего отдаленно похожего. Помимо стрельбы и прочих боевых умений в спецназовце старательно воспитывают умение ждать. Сидеть и ждать, замерев, как пень — часами, а если надо, то и сутками.
Так что они просто сидели у высокого окна и ждали. Время от времени рация Лаврика изрекала короткие сообщения типа «Лев сытый» или «Красотка шла по пляжу». Мазур и не пытался догадаться, что за ними кроется. Гораздо интереснее было другое: подобные сообщения были одиночными, а вот «Сахара» повторялась регулярно. В конце концов он от безделья засек время и обнаружил регулярность — каждые десять минут. Вопросов Лаврику, естественно, не задавал.
Одно хорошо: в отличие от тех случаев, когда требовалось не только быть неподвижными, как пеньки, но и немыми, как рыбки, сейчас можно было болтать вволю. И Мазур сказал:
— Что-то у тебя физиономия была очень специфическая, когда ты говорил об их эксперте-ювелире… Живой, надеюсь?
— Вот так всегда, — сказал Лаврик то ли с наигранной, то ли с искренней грустью (у него никогда не угадаешь). — Все вы меня всегда считали зверюгой и монстром, а я ж белый и пушистый… Ты вряд ли забыл, но я все равно напомню: экзотический остров во флибустьерском дальнем синем море, не тот, где мы спасали президента, а тот, где искали подводную кастрюлю, финал…
Кубинский товарищ, мужик незатейливый, предлагал радикальный финал: чтобы люди на тех корабликах исчезли бесследно и навсегда. Но именно дядя Лаврик, голубиная душа, предложил мягкий вариант: ограничилось парой часов беспамятства, у них потом и головы не особенно болели. Человечество не лишилось будущей голливудской кинозвезды и одного из виднейших охотников за летающими тарелками…