Читая «Голодные игры»
Шрифт:
— Я видел, как охотится Пит… Ну, пытается, — хмыкает Гейл, Китнисс пинает его в бок.
— Думаю, — начинает девушка, стараясь не смотреть на уязвлённого Пита. — Гейл имеет ввиду, что Пит издаёт слишком много шума для охотника, да и с луком не очень дружит… В этом нет ничего зазорного, — тут же оправдывается девушка, глядя прямо на Пита. — это же был первые раз, просто вряд ли на арене ты научишься быстрее…
— Да ещё и с больной ногой, — кивает Гейл, Пит хмурится, обдумывая их слова и приходя к выводу, что до игр он должен стать настолько хорош
— Я буду убивать, а ты готовить. Еще ты можешь нарвать зелени и ягод.
— Хорошо бы тут рос какой-нибудь хлебный кустарник.
— Тот хлеб, что мне прислали из Дистрикта-11, был еще теплым, — вздыхаю я. — На, пожуй. — Я протягиваю Питу пару листиков мяты, потом бросаю несколько себе в рот.
Из-за дождя трудно даже разглядеть изображение в небе, но одно ясно: сегодня все целы. Значит, Катон и Цеп еще не встретились.
— А куда ушел Цеп? Что там, на той стороне арены? — спрашиваю я Пита.
— Поле. Трава мне по плечи, и нигде ни тропинки. Целое разноцветное море. Может, там и съедобные злаки есть.
— Уверена, что есть. И Цеп знает, как их отличить. Вы туда ходили?
— Нет. В траву никто не хотел соваться. Жутко. Мало ли что… Вдруг там змеи, или бешеные звери, или трясина.
Примерно так запугивают жителей Дистрикта-12, чтобы они не совались за ограждение. Я опять невольно сравниваю Пита с Гейлом. Гейл увидел бы в этом поле прежде всего источник пищи, а уж потом бы думал об опасностях — настоящие они или выдуманные.
— Извини, что тебе попался я, — язвительно говорит Пит. Эти слова его очевидно задели.
— Если бы ей попался не ты, то один из трибутов уже был бы мёртв, — замечает Финник.
— Или близок к этому, ведь без тебя не было бы и «несчастных влюблённых», ради которых изменили правила, — соглашается с ним Эффи. А вот эти слова задевают Гейла.
Китнисс невольно анализирует поведение Пита и Гейла, понимая, что они, скорее всего, прекрасно знают о чувствах друг друга по отношению к Китнисс, а значит, ей самой нужно принимать решение побыстрее, дабы не создавать ещё больший конфликт.
И Цеп явно из того же теста. Пит, конечно, не неженка и не трус, хотя, должно быть, если в твоем доме всегда пахнет хлебом, на многие вещи смотришь по-другому и не задаешь лишних вопросов. Интересно, что бы подумал Пит о наших с Гейлом совсем не безобидных шуточках по поводу порядков в Панеме? И о гневных речах Гейла против Капитолия? Удивился бы или возмутился?
— Вот на том поле, должно быть, и хлебные кусты растут, — говорю я. — Что-что, а на голодающего Цеп совсем не похож. Наоборот, отъелся.
— Или у него очень щедрые спонсоры, — говорит Пит. — Я уж и не знаю, чем заслужить, чтобы Хеймитч нам хоть хлеба прислал.
Я удивленно поднимаю брови, и тут до меня доходит, что Пит ничего не знает о недвусмысленном намеке Хеймитча: один поцелуй — одна пинта бульона.
—
Говорить об этом вслух, конечно, не годится. Если зрители поймут, что мы их всё время дурачили, еды не видать как своих ушей. Надо действовать постепенно, чтобы правдоподобно выглядело. Я беру руку Пита и лукаво говорю:
— Наверное, он сильно поиздержался, помогая мне усыпить тебя.
— Кстати, — говорит Пит, переплетая свои пальцы с моими. — Не вздумай устроить что-нибудь подобное еще раз.
— А то что будет?
— А то… а то… — Пит не знает, что сказать. — Вот подожди только, придумаю.
— Гениально, — протягивает Джоанна.
— Вот это аргумент, — так же серьёзно соглашается с ней Финник.
— Да замолчите вы, — отмахивает Пит, заставляя их расхохотаться.
— В чем проблема?
— В том, что мы оба живы. Поэтому тебе кажется, что ты поступила правильно.
— Я действительно поступила правильно.
— Нет! Не делай так, Китнисс! — Пит до боли сжал мою ладонь, и в его голосе слышен неподдельный гнев. — Не умирай ради меня. Я этого не хочу. Ясно?
Его настойчивость пугает меня, но, с другой стороны, тут открывается прекрасная возможность заработать еду, и я продолжаю в том же духе:
Пит не злится на Китнисс за то, что она пытается спасти их жизни, но сердце неприятно колет. Похоже, у него никаких шансов на Китнисс нет, во всяком случае книжная Китнисс и думать не думает о Пите, как о реальном парне, лишь играя на публику.
— А может, я сделала это ради себя. Тебе не приходило в голову? Может, не ты один… кто беспокоится… кто боится…
Я теряюсь. Не умею так ловко обращаться со словами, как Пит. И пока говорила, я представила, что на самом деле потеряла Пита, и поняла, как сильно хочу, чтобы он жил. Не из-за спонсоров, и не из-за того, что скажут потом дома, и даже не потому, что боюсь остаться одна. Из-за него самого. Я не хочу терять мальчика подарившего мне хлеб.
Китнисс почему-то краснеет, Гейл хмурится, а в сердце Пита вновь оживает надежда, отбросив подальше мрачные мысли, которым он придавался всего минуту назад, возможно для него ещё не всё потерянно.
— Боится чего, Китнисс? — тихо спрашивает он.
Жаль, что нельзя задвинуть шторы, закрыть ставни, как-то отгородиться от шпионящих глаз Панема. Пусть даже нам не дадут еды. То, что я чувствую, должно принадлежать только мне.
— Хеймитч просил меня не касаться этой темы, — уклончиво говорю я, хотя Хеймитч тут ни при чем и сейчас, наверное, ругает меня последними словами за то, что я в такой момент все испортила.
— Это точно, — хмурится будущий ментор, грозно глядя на Китнисс.