Читая маршала Жукова
Шрифт:
Их Гитлер. И его начало. Вот все, что остается нам теперь. Остается упрек тем, кто не дошел до урн или бросил бюллетень не в ту, в какую надо. (Да разве знаешь, в какую надо…) Где уж говорить о вере и ломке ее, когда речь идет о преступниках у власти… Оба ждали момента, чтобы ударить исподтишка, и Сталин был не лучше Гитлера. Он не успевал наверстать время, упущенное расправой с командармами. Как минимум три года он занят был одним: ликвидацией неугодных в самом широком масштабе. Где там было думать о военной стратегии и тактике… (Интересно, учитывают ли историки этот фактор - фактор времени, потраченного правителем на укрепление личной власти в ущерб государственной безопасности?) Теперь он спешил и надеялся успеть. Нам это делалось
Об идеологической подготовке ясное представление дает стихотворение "Однополчане", принадлежащее К.Симонову, одному из наиболее идеологически чутких писателей своего времени: "Пустой консервною жестянкой воды для друга зачерпнем и запасной его портянкой больную ногу обернем. Под Кенигсбергом на рассвете (именно так!
– П.М.) мы будем ранены вдвоем, отбудем месяц в лазарете, и выживем, и в бой пойдем".
Если стихотворение это кому-то не покажется странным, пусть приглядится к дате: 1938-й!
Но идеология - это намерение. А реальность? Как быть с утверждением хозяйственников, что СССР мог быть готов к войне в лучшем случае не ранее зимы 1943 года?
А кто и когда начинал войну, будучи к ней вполне готов? Не было такого в истории. И Гитлер к войне готов не был. Это не помешало ему начать. Чего же требовать от Сталина?
Новоявленный просветитель г-н Резун-Суворов, задним числом проясняя прошлое для доверчивой публики сказками о превентивном ударе 6 июля (чуть-чуть опоздали, совсем немного!), в раже откровения сравнивает государства с бандитскими шайками, а их глав - с главарями. И вот один из них (Сталин) задумал гениальную комбинацию, которая должна похоронить все остальные банды: пусть они там, на Западе, довоюются до упаду, а мы их тогда сзади - - ррраз!..
Майору разведки невдомек, что гений и злодейство - "две вещи несовместные". Что цивилизация не сборище государств-шаек. Что тогда-то и шатается мир и готов пасть, когда к власти приходят бандиты с пещерным мировоззрением, а договорные принципы, заложенные в основу цивилизации, обманываются этими террористами от политики. Договоры с секретными приложениями за счет слабых - это попрание принципов, на которых держится мир. Это игра уголовников в карты на жизни честных граждан, тружеников своих стран, рабочих, крестьян и интеллигенции.
Впрочем, грозный июнь 1941-го для принятия решения не требовал нарушения морали. Не предосудительно опережение врага, явно изготовившегося к броску. И можно бы даже поверить намерению. В конце концов, зная, как часто переносились сроки всяческих свершений и пусков с более ранних на более поздние (а если директивно, то и наоборот), можно бы предположить, что, уверившись в серьезности германских намерений, Сталин готовит сверх-сверхсрочный превентивный удар.
Есть бумаги, нет бумаг, но где же удар? Не успел? Просчет? Опять? Поверх других просчетов и злодейств, затеянных лишь в интересах собственной шкуры? И просчет опять за счет народа? А ведь нигде не просчитывался, всюду успевал. Убивал бестрепетно, загодя. Там успевал, а здесь не успел? Единственный раз, когда действительно надо было?
Все, довольно лжи. Надо было не просчитаться. Надо было учитывать фактор времени, истраченного в ущерб безопасности страны на укрепление собственной безопасности. Надо было победить
Победили, правда. Но какой же ценой! А те, кто видит будущее России лишь цареподобной сатрапией, продолжают восхвалять мудрость уголовника-вождя и гадать о том, что было бы, если бы…
Мы не знаем, что было бы. Мы знаем - что было. Жуков, хоть и предлагал упреждающий удар, в конце жизни сказал, что было бы еще хуже. Год спустя, в разгар войны, попытка опережения изготовившегося к наступлению вермахта была осуществлена под Харьковом,
Это теперь можно сравнивать позиции и находить их симметричными. Да и то, такое право имеем лишь мы. Потому что напали все же не мы. Напали на нас. Мы, народ, не ведали о намерениях вождей. Нас не то чтобы не спрашивали - от нас все скрывали. В одно прекрасное утро нас бомбили, и это оказалось для нас шоком, несмотря на предупреждения наших разведчиков, отдавших жизни за эти сведения. Потом нас оккупировали. Потом стали убивать - сперва комиссаров и евреев, затем лучших людей без различия, всех, кто не примирился с новым порядком и оказывал покровительство жертвам. Когда бы ни была написана "Священная война", в 1914-м ли или в 1941-м, она звучала из глубины наших душ и сотрясала нас. Она и теперь сжимает горло воспоминанием о тех, кто, меж двух огней, безвестно отдал свои жизни.
Если бы - не было. Было как было. Была война, какой не помнит история. Великая по размаху мужества и бесчеловечия. Отечественная война.
Вполне правдива версия подготовки Сталиным похода на обезглавленную Европу. Его подлинное намерение так прозрачно в территориальном рвачестве 1939-1940 г.г. В 1940-м это намерение могло быть осуществлено, момент был уникален. Голландия, Бельгия, Франция повергнуты и представляют беззащитные мишени. Убрать Германию, которой они принадлежат, - и они станут принадлежать любому. Плюс сама Германия. Что остается? Славянские Балканы? Италия, Испания, Португалия? Крохи!
Но Великобритания - о-о, это иное дело. Это враг упорный и неумолимый. Империя проигрывает сражения и выигрывает войны. Она пока нетронута, и гигантский ее военный потенциал еще и не начал разворачиваться. Не только колоний, но даже метрополии. Нет, надо ждать, если и не разгрома ее, то хотя бы ослабления такого, при каком выигрыш войны даст ему, Сталину, позицию, в которой условия мира продиктует он.
Мания властности…
Выбор времени для удара в спину всегда был предметом особой гордости Сталина. Он не приближался к противнику, не убедившись, что у того связаны руки. И что вообще он глядит в другую сторону. Как и Гитлер. И перед ним Сталин оплошал. Он так был уверен, что Германия провозится с Англией и Францией года три-четыре. Как в Первую мировую. Насидятся в окопах, наглотаются газов, обессилеют, брататься начнут… Тут я их, миляг, со своими мальчиками и накрою. Ничего что цыплята, толком ни летать, ни стрелять не научены, зато много их, энтузиасты, зато внезапно…
А внезапно напали на него. Необъятный СССР Гитлер счел более реальной целью, чем крохотную островную метрополию. Но Сталин так не желал видеть, что Гитлер со своей подготовкой его опережает, уж так не желал!.. Ну просто поубивал бы тех, кто совал ему факты в глаза.
А те, кто видел действительное, тормошили его не зря: "Товарищ Сталин, вы с Вашими договорами и верой в них прозеваете нападение на Вас ужасного противника!"
Кому он там верил… Но что означало для него признать факт концентрации германских войск на советско-германской границе? Проиграл, опередили! Значит, либо капитулировать и отказаться от притязаний в Европе, либо идти на войну в открытую. Ни то, ни другое не подходило. Отказаться от намерений - это не Сталин. "Иду на вы" - это тысячу раз не Сталин. Остается, как и в игре с командармами, делать вид, будто не замечаешь, что тебя не любят, а тем временем лихорадочно и абсолютно тайно готовить удар.