Чижик – пыжик
Шрифт:
— С сегодняшнего дня?
— Еще не платили? Значит, сегодня день открытых дверей, — сказал я и грызанул яблоко.
— Бери еще, да! — засуетился он. — Давай в пакет положу, да. Чего хочешь?
Азиатчина! У них если заплатил, значит, дело улажено, можно жить спокойно. Поэтому и старается мне что-нибудь всунуть, боится, что помяну прошлое.
— Перебьюсь, — сказал я и пошел к выходу.
Азер поделился новостью с соседями, те передали дальше да так быстро, что слух обогнал меня. Попадавшиеся на пути торговцы заискивающе улыбались: бери, что хочешь, дорогой, да!
Братва
— По коням! — приказал я. — Едем в «Светку».
Мы вернулись первыми. Вскоре подъехал Деркач со своими. Доложил, что все путем, порезвились на славу. Последним прикатил Вэка. У него были потери: одного бойца легко ранили в плечо.
— Сука, через дверь выстрелил! — рассказал Вэка. — Ну, мы тогда через окна, сразу через три. Он больше не стрелял, попробовал через чердак смыться. Поймали!
— Грохнули? — спросил Деркач.
— Да нет, — Вэка замялся, ведь жалость унижает вора. — Батя его встал на колени, старый, седой…
— Я же говорил: без трупов, — помог я другу детства выпасть из неприятного.
— Объяснил я ему, чтоб убирались, — продолжил Вэка. — Пообещал, что завтра уедут.
Зверье, действительно, убралось из Толстожопинска. Не на следующий день, а постепенно, в течение месяца, по мере выписки из больниц. Отвечаю, что в этот город они больше никогда не приедут.
— Молодец! — похвалил меня Муравка при встрече и посожалел: — Не той дорогой ты пошел!
Каждая блядь свою пизду хвалит. Можно подумать, его дорога чище. Дело ведь не в дороге, а в том, как по ней идешь.
Минометчик, дай мне мину, Я в пизду ее задвину И, когда война начнется, Враг на мине подорвется!После курорта было по облому втягиваться в дела. Я все еще ощущал океанскую соль на коже, пропеченной почти вертикальными лучами солнца. Загар, правда, быстро слинял. За несколько дней я из почти негра превратился в обычного бледнолицего. По вечерам оттягивался в «Светке». Хоть ребята и не дотягивают в интеллектуальном плане, но соскучился по ним.
Мы с Вэкой и Снегирем сидели во главе стола, перетирали мелкие проблемы. Вэка лущил соленые орешки и кидал ядра в рот, кивая головой на каждое мое или Снегирево предложение. Иногда мы предлагали прямо противоположное, но он все равно кивал и мне, и ему. Нет, мы не ссорились, просто Снегирь пытался доказать, что он уже взрослый. Забыл, что на него еще хуй дрочили, когда на нас бушлаты шили.
Зазвонил телефон, кто-то из братков снял трубку, ответил и передал мне:
— Тебя, Барин.
Звонила Ирка. Поймали они машиной колдоебину, не могут дальше ехать.
— И в чем дело? — не понял я. — Добирайся на такси, а Толя сам справится.
— У него не получается. Приезжай срочно!
Ясно, любым способом вытащить меня из кабака, от корешей, потому что у нее пизда чешется. У
— В чем дело? — спросил Вэка.
— Да Ирка машину разбила, просит, чтоб приехал помог.
— Может, завтра закончим? — попытался Снегирь перенести разговор.
— Давай я съезжу, — подписался Валет.
Он появился у нас недавно, после исхода зверей. Числился в бригаде Снегиря, который взял его, как бывшего афганца. Трудился на рынке под чутким руководством Фарисея. Все считали, что кодлой заправляет Вэка и не то, чтобы шестерили, но больше уважения оказывали ему, а Валет с первого дня обхаживал меня. Я сразу понял, что это казачок. Да и вел он себя слишком борзо. У остальных братков, как бы ни хорохорились, но где-то в глубине души имелась мыслишка, что когда-нибудь придется отвечать, а Валет мусоров ни в хуй не ставил. Как-то на зоне, по второй ходке, встречал я такого же борзого. Пришел он в наш отряд с приветами от знакомых блатных. Сидим вечером в бараке, хуе-мое ведем за жизнь. Заявляется пастух. Новенький как курил, так и продолжает. Отрядный ему замечание, а тот:
— Ты чо, начальник?! Больше не к чему прицепиться?!
«Чо? Хуй через плечо!» — обычно отвечал в таких случаях пастух, а тут промолчал.
Братва припухла: ну, крутизна! А эта крутизна через несколько дней пошла в кум-часть и сдала все, что успела выведать. Много успела: уважали ведь. Мусора устроили шмон, выгребли столько, сколько раньше и за год не умудрялись. Из-за него и у меня были небольшие напряги. Я выиграл в карты партию дури, отдал барыге на продажу. Обычно делают двести пятьдесят башей. Десятая часть — барыге. Мне срочно нужны были бабки заплатить за подогнанный пассажиром товар, поэтому сказал барыге, чтобы делил партию на двести двадцать пять башей, его доля та же. Заодно и уважали бы меня, потому что знали, чья дурь. Эта блядь решила нажиться на моей щедрости — и погорела, не успела распродать, а мусора выгребли по наводке ссученного босяка. Со мной барыга, конечно, рассчитался, но не сразу. Мне пришлось лезть в долги, чтобы заплатить пассажиру.
Я дал Валету ключи от машины, сказал, где застряла Ирка.
— Я мигом! — пообещал он, достав сигарету и попросив у Вэки огня.
Курец без спичек — что хуй без яичек. Подозреваю, что специально не имел их — удобный повод завести разговор, познакомиться. Для мусоров такие финты слишком сложны. Скорее всего, в КГБ подковывали. Поэтому и не поручал Михалевскому попасти его, подозревал, что не захочет бывший выклюнуть глаз настоящему.
Вэка дал ему прикурить от сигареты. Людям — от спички, блядям — от притычки.
Мы вернулись к прерванному разговору. Вэка в очередной раз кивнул головой — и тут как ебануло! В обоих окнах повылетали стекла, весь зал засыпало осколками. Мне даже показалось, что почувствовал горячий удар взрывной волны.
Сначала подумал… Нет, сначала в голове было пусто. Потом появилась маленькая, с гулькин хуй, мыслишка, что зарядили из гранатомета. Зверье мстит. Позже узнал, что так подумали все.
Снегирь, выхватив пистолет, метнулся к выбитому окну. Выглянув на улицу, произнес: