Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
О причине моей подавленности Валерий Аркадьевич сразу догадался: "Справка о внедрении нужна?". Я молча кивнул. Зорков помолчал, вытащил из надорванной пачки "Примы" сигарету, задымил.
"Да чего ты со своей диссератцией носишься как с писаной торбой? – заговорил он. – Если диссератция нужная – никуда не денется. Возьми другой агрегат, поработай с ним. Но в темпе. А то снова можешь опоздать. Смурнеть из-за того, что прошляпил, глупо. Ты медленно раскачивался".
"Понимаете, Валерий Аркадьевич, зло берет, – начал я, еще не придя в себя. –
Я в подробностях поведал историю защиты одной диссертации, которая прошла не без моего косвенного участия.
…Когда я кончил рассказывать, Зорков повернулся на стуле и расхохотался: "И это все? Бог ты мой, стоило так унижаться? И ты ему завидуешь? Я понимаю тебя. – главнй энергетик перестал улыбаться. – Ты прикидывал, рассчитывал три года, а Н. в это время, не коробясь, внедрил свою липу не по адресу. Но ты не смотри на других. Что тебе за дело, если кто-то делает что-то не так. Это их дело. Принципиальным быть удобно в келейной обстановке.
Ведь Н. выведен на орбиту науки и не без твоего молчаливого поддакивания, Честно скажи: своим молчанием ты хотел купит такое же молчание другого рецензента для своей будущей защиты? Чем же ты, в таком случае, лучше Н.? Вы ведь прекрасно поняли друг друга без слов".
Бектас Ахметов. "Приложение сил". Из дневника младшего научного сотрудника. "Простор", N 11, 1983 г.
Выросли дети у Шарбану. Старшие сыновья Талап и Серик работают инженерами, Гульнара удачно вышла замуж. У нее и муж хороший, и свекровь пробивная. Самый младший в семье Арыстан рысачит, навострился в партию, зарабатывает очки на стройке в Октябрьском районе Алма-Аты.
У ЦГ наткнулся на Квазика, сына дяди Аблая Есентугелова. Тетя
Альмира просила матушку достать для него хорошее печеночное лекарство. С печенью осложнения у Квазика после длительных запоев. С бухлом он завязал, работает инструктором в республиканском штабе строительных отрядов.
– Слушай, почему я не знал, что ты бухарь? – спросил я Квазика.
"…Вылетели в Ригу ночью. Сын писателя Квазик – улыбчивый, застенчивый мальчик следующей осенью должен пойти в десятый класс.
Ни за что не разглядеть было в угловатом отроке будущего акулу национального капитализма начала девяностых. Кто вообще мог знать, что нас ждет?
В аэропорту Румбула встречал младший брат писателя. Он был ученый из оборонки, полгода назад защитил докторскую, связанную, если правильно запомнил, из области защитных свойств авиационных материалов. Жил в Московском (так называли часть города, населенную в большинстве своем русскими) районе Риги.
Квазику приглянулся радиоприемник "ВЭФ", что возвышался на серванте. Писательский сынок принялся сосредоточенно крутить ручку настройки. Здесь, у западных границ, четко и не только ночью, как это было у нас,
Альмира насмешливо сказала: "Тебе. Единственному наследнику всех
Есентугеловых".
Бектас Ахметов. "Это было недавно…". Из книги "Сокровенное.
Аблай Есентугелов. Мысли. Изречения. Воспоминания".
Квазик улыбнулся, потупил глаза.
Я взял его под локоть.
– Знал бы, что ты был бухариком, – непременно выпил бы с тобой.
– Да-а… – Квазик смущенно отмахнулся.
– У Асета работаешь?
Мой одноклассник Асет председатель республиканского штаба строительных отрядов при ЦК ЛКСМ Казахстана, начальник Квазика..
– Да.
– Не обижает?
– Да нет.
– Привет передавай.
У Квазика при разговоре привычка прятать глаза. Опытные люди повадку толкуют как признак коварства. Случай с глазами сына дяди
Аблая, по-моему, не укладывается в общепринятое суждение. Мало ли почему человек отводит глаза? Может он стеснительный.
Глава 2
Брат, ты мне или не брат…?
– Не храпи! – Я открыл глаза. За плечо меня тряс усатый, лысеющий парень с бесцветными глазами. – Спать не даешь.
Это еще что за степная птица? В комбинатовской гостинице в прошлые приезды никто из соседей по комнате не жаловался на мой храп. Я ничего не сказал и, поворочавшись, заснул.
Когда окончательно проснулся, был полдень. Усатый причесывался у зеркала. Он похож на белька с острова Ратманова. Сосед услышал, как я чиркнув спичкой, закурил, открыл рот. В зеркале отразились два огромных, заостренных клыка на верхней челюсти.
Нет, он не белек. Сосед мой Дракула акмолинских степей.
– Тебя как зовут?
– Бирлес.
– Я сильно храпел?
– Ужас. Обедать пойдешь?
– Пойду.
– Пообедаем на фабрике-кухне.У меня талоны есть.
– Тебе сколько лет?
– Двадцать три.
– Ничего себе, – я присвистнул. – Я думал, ты старше меня.
– Мне больше моего возраста дают. – Дракула улыбнулся и почесал лобешник. – Может из-за лысины?
– Ты еще не лысый, – я подпрыгнул на кровати, – Выпить за знакомство возраст тебе позволяет? Позволяет. Как ты?
– Можно. Только я не пью.
– … Нас семеро братьев и сестер. – Я пью вино, Бирлес рассказывает. – Родителей потерял в тринадцать лет, учился в интернате…
– В один год лишился родителей? От чего они умерли?
– От инсульта.
– Живешь в общаге?
– У тети.
– Где работаешь?
– Инженером на кафедре тяжелых цветных металлов в политехе.
– Слушай, пузырь кончился. Надо по новой сходить в магазин.
– Я сбегаю.
– На тебе деньги.
– Не надо. – сосед отстранил мою руку с трехрублевкой. – Моя очередь угощать.