Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Ахметов Бектас

– "А" – ажека! "М" – мама! "П" – папа! "Ч" – чак-чак!

К вечеру и без пива отошел.

Без пяти минут восемь. Сейчас начнется программа "Казахстан". Я вспомнил и крикнул:

– Мама, скорей сюда! Кунаева снимают!

Матушка приковыляла с кухни и кряхтя уселась в кресло.

– Ой бай, ой бай… – тихо, со страхом в голосе прошептала мама, глядя в телевизор.

Все так. Волнение охватило и меня. Ну как же, столько ждали и только сейчас я подумал, что сейчас вместе с Кунаевым уйдет что-то еще…

И вот от этого что-то еще стало не по себе.

"Первым секретарем ЦК КП Казахстана избран товарищ Колбин

Геннадий Васильевич, работавший до этого первым секретарем

Ульяновского Обкома КПСС… Товарищ Колбин родился в 1927-м году…".

"Что такое?". Мягко говоря, Горбачев ох…л.

– Татешка? – я позвонил Карашаш. – Это как понимать?

Татешка инструктор отдела культуры ЦК и утром была на Пленуме.

Она раздавлена и не может прийти в себя.

– Как понимать? Так и понимать.

– Что они с нами делают? Почему мы молчим?

– Что мы можем? Мы – люмпены.

Карашаш не права. Мы не люмпены. Событие, которое сегодня произошло, вне классового сознания.

Мы бараны.

Неделю назад с Саяном после обеда гуляли возле института, и я сказал:

– Недавно прочитал статью об энергоинформационном пространстве…

Оказывается, все наши слова записанные на бумаге, и сказанные вслух, никуда не пропадают… Автор утверждают, что они попадают и хранятся в этом самом энергоинформационном пространстве. – Зная, как Ташенев плохо воспринимает вещи иррационального порядка, я осторожно спросил. – Можно ли этому верить?

– Конечно. Энергоинформационное пространство это ноосфера

Вернадского…

– Разве?

– Не разве, а точно. Забыл, что рукописи не горят?

Пусть хиппи бесятся в Канаде,

Не перекрыть им голос Нади…

Тетя Надя, продавец молоканки на Шевченко друг семьи. Она придерживает для нас мясо, масло, сметану, молоко. В десятом часу

Айгешат вернулась из молоканки.

– Тетя Надя говорит, в шесть утра был сильный ветер… – Жена поставила молоко на плиту. – У тети Нади мама старенькая…Она сказала про нехорошее предчувствие.

День стоял солнечный, таял снег.

В одиннадцать или половине двенадцатого зазвенел телефон.

– По Космонавтов идут наши… – звонила Кэт.

– Какие ваши?

– Казахи с плакатами…

– Не может быть.

– Ты не врешь?

– Наташку позвать к телефону?

– Не надо. Сколько их?

– Много. Идут по трамвайным путям и кричат…

– О чем кричат?

– Против Колбина и… Что-то еще… Погоди… – В трубке шорох.

Она потащила телефон к окну. – Что-нибудь слышишь?

– Нет. Звони через каждые полчаса.

Разгорелся наше тюх. Тюх-тюх.

"…И это далеко не самые впечатляющие примеры прежней жизни…В лагерях мотали срок политзаключенные, мотал бессрочную

ссылку Андрей Сахаров… Был Афган. Много чего скопилось к мартовскому дню 85-го, когда на престол взошел новый генсек -

Михаил Сергеевич.

Первой поддержала намерения и начинания Горбачева часть интеллигенции. Остальная, менее допущенная толкаться в коридорах и приемных ЦК и обкомов, разделяла убеждение, что коммунистический царь не способен к переустройству жизни, потому как он коммунист…

Горбачев ждал помощи от интеллигенции, но та только и делала, что притопывала в нетерпении ногами и торопила: "Дальше, дальше…".

Интеллигенция если и смогла чем-то поддержать кроме притопывания, так это разоблачением в своих рядах прислужников застоя. Стучали друг на друга открыто, на всю страну, через газеты и ТВ. Не все, конечно. Были и другие. Виктор Розов, Сергей Параджанов, членкор

Сергей Алексеев как могли аранжировали главную мелодию перестройки.

Сергей Алексеев на одном из пленумов ЦК КПСС иносказанием раскрыл замысел реформации. Горбачев обрадовался, но радость его была понятна от силы 30-40 членам ЦК".

Бектас Ахметов. "Горби". "Аргументы и факты Казахстан", N 9, 2001.

В январе 87-го академик Мигдал сказал по ЦТ: "Научная общественность благодарна Михаилу Сергеевичу за возвращение из

Горького Андрея Сахарова… Должен отметить, что при Сталине Андрей

Дмитриевич не посмел бы против и слова сказать…".

10 декабря 1986-го на вокзале Сахаров сказал встречавшим журналистам:

– Радость возвращения из ссылки омрачена пребыванием в неволе

Марченко, других моих товарищей…

В час дня позвонил Берлиоз.

– Толпа проходила по Сатпаева мимо политеха… Я пошел с ними…

Перед площадью нас ждала милиция… Мы прорвали оцепление и вошли на площадь… Я с полчаса постоял со всеми и вернулся на работу…

– Уррра!

– Ты разве рад?

– А ты как думал?

– Ты же ненавидишь казахов…

Как такое могло произойти? Я не узнавал себя. Горбачев решения не отменит, но дело сделано. Аульные казачата спасли нас.

Пришла участковый врач к Шону. Ни с того ни сего пацаненок прокричал:

– Гобатот дает!

Молодая русская докторша поинтересовалась у Айгешат:

– Гобатот это Горбачев?

– Да.

– Ребенок правильно говорит.

Айгешат сходила за в аптеку и встретила Балтуган. Соседка с первого этажа собралась идти на площадь.

– В редакции ходят слухи, что против демонстрантов собираются применить оружие номер "три". – я разговаривал с Гау.

Кэт перестала звонить. События дня переместились на площадь.

Смогут ли они простоять хотя бы часа два? Это важно. Протест должен быть обозначен четко и недвусмысленно.