Чокнутая будущая
Шрифт:
— Море придумала Римма, чтобы Леха отошел от развода, — он отвечал с привычной ленивым терпением, — вы были просто за компанию. Леха передумал ехать, значит, все отменилось.
— Но Арина уже настроилась, мы купили сарафаны. Как ты можешь так поступать с ребенком!
— Поедете на море в осенние каникулы. Сейчас не до этого. Я сам поговорю с Ариной, она разумная девочка…
— Это свинство с твоей стороны.
— Лиза, я могу делать со своими деньгами все, что мне вздумается.
— И ты решил
Антон хмыкнул и сбросил звонок. Отправил Лизу в черный список — в очередной раз.
— Что-то я проголодался… Мирослава?
— Это что же получается, — до меня только сейчас дошло, — теперь Арина будет все время торчать здесь? И по выходным, и на каникулах? Ты же ее любимый дядюшка, она же постоянно живет у тебя.
— И почему у тебя такой напуганный вид? — он встал с кровати и пошлепал на кухню. Я поспешила следом.
Ну как, поспешила.
Со скоростью обтрахавшейся улитки.
— Я же ей совершенно не нравлюсь!
— Ты не нравишься Арине, потому что она не нравится тебе. Это называется взаимностью, крошка.
— Просто я понятия не имею, что делать с чужим ребенком. Не знаю, о чем с ней разговаривать и как себя вести. И как ты ей объяснишь, что сначала я жила с ее отцом, а потом с дядей?
— Ну брось, — ухмыльнулся он, жуя пирожок, — этот ребенок растет на веб-новеллах, чем мы можем ее удивить? Не переживай ты так, я подумаю, как вас развести по разные стороны.
Вы слышали его? Мыслитель нашелся!
Выпив два стакана воды, чтобы не помереть от обезвоживания, я отобрала у него огрызок пирожка и схрумкала.
— Лучше подумай о том, как нас подружить.
— Достаточно будет, если ты не станешь посвящать ее в теорию классификации секса.
— Классная же теория, чего ты.
Антон, улыбаясь, растрепал мои и без того косматые волосы.
— Секс как пирожковый перекус? — задумался он. Надеюсь, что в шутку. Потому что и без того болели все мышцы, даже там, где их не предусматривалось.
— Изыди.
— Кстати, — он потянулся за новым пирожком, — вечером у меня стратегический ужин с Риммой.
— Это еще что такое?
— Она подбила смету, и вообще… Поедешь со мной?
У меня даже на мгновение дар речи пропал.
— Я? К Римме? Чтобы она сожрала меня со всеми потрохами?
— И что? — он налил себе холодного молока и взял еще один пирожок. С яйцом и зеленым луком — первым в этом году, особо ядреным. — Так и будешь прятаться до конца жизни?
— Да всего неделя прошла после твоего переезда.
— Да плевать.
Я сначала ужасно переполошилась, а потом подумала — ну, если Римма считает, что я не смогу смотреть на себя в зеркало без омерзения, то ей-то еще хуже
Ей придется выбирать: принять Антона в компании со мной или отказаться от его денег. Ах, вечная дилемма между золотом и душой. Когда мне еще придется полюбоваться на такое?
— Смотри не пожалей, — пригрозила я Антону, — ты знаешь, что когда мне не по себе, я становлюсь странной.
— Пфх.
Хотела ли я предстать перед демонической Риммой в виде несчастной запуганной Мирославы? Ха! Вы что, так плохо меня знаете?
Переворошив все шкафы и устроив дикий беспорядок, я выбрала старенькое, но очень милое белое платье, расшитое голубыми васильками. Две косы. Блестки на губы и веки.
Сама невинность, глазками хлоп-хлоп.
— На детский утренник собралась? — спросил Антон, придерживая для меня дверцу машины.
— А что? Если ко мне прилепился ярлык коварной соблазнительницы, то пристало носить только красное и черное?
— И чулки в сеточку, — поддакнул Антон с энтузиазмом.
— Милый мой, у тебя и так мозоль на члене. Чулок в сеточку ты можешь и вовсе не пережить.
Он покачал головой и аккуратно закрыл дверцу.
— Просто мне вдруг показалось, что я сплю со школьницей, — признался он, опускаясь на свое сиденье.
— Ой, спасибо-спасибо, — польщенно вспыхнула я.
Не сказать, что Римма мне обрадовалась. Не буду вам врать: чего не было — того не было.
Но и в глотку не вцепилась.
Лишь молча посторонилась, пропуская нас в свою квартиру без стен. Я вспомнила, как мы когда-то пили здесь шампанское, и Римма мне доказывала, что Алеша — не тот человек, который способен восхищаться кем-то, кроме себя.
Что ж, теперь рядом со мной человек, который вообще не способен восхищаться собой. Что это, как не закон кармического маятника?
Если это был ужин, то весьма странный. Из еды на столе присутствовала только сырая курица в миске. Зато — полно бумаг.
— Ой, — Римма с недоумением уставилась на курицу, — я совсем про нее забыла.
— Я закажу чего-нибудь, — решил Антон.
— Да ну вас, — я решительно повязала фартук, — что может быть проще, чем запихать в духовку одну дохлую птицу?
— Детонька, — в голосе Риммы льда было больше, чем в Арктике, — я все-таки не злая мачеха, которая заставляет сиротку чистить котлы и перебирать крупу.
— Совсем вы, театральные примы, оторвались от реальности, — подивилась я, забирая миску и перемещаясь к раковине. — Котлы, крупа, что за странные фантазии… У меня есть теория: женщины с таким удовольствием стали примерять на себя образ злодеек, потому что мысленно представляют себя Анджелиной Джоли, ну, в «Малефисенте», а не безобразную старуху с клюкой.