ЧОП ’ЗАРЯ’
Шрифт:
— Муха, наших бьют, помоги… — на крик сил не хватило, скорее последний стон.
Но призрак меня услышал. Выплыл за мной, приблизился и уставился на меня, как на неведому зверушку. Даже голову набок склонил и прищурился. Я еще раз прошептал «помоги» и потянулся к нему. А он ко мне…
— Суууука! — закричал маг за спиной, — Он тоже мнемоник, не дайте им слиться! Добейте уб…
Мне будто снежком в затылок залепили, не просто снежинками опорошили, а тяжелым мартовским, таким подтаявшим и крепко слепленным тяжелым шаром. Отожгло всю спину до пояса, и вдобавок микроскопические
Говорят, бывают моменты, когда за мгновение вся жизнь проносится за глазами. Вот и у меня пролетела.
Только не моя.
Серое небо, ржавая вывеска с надписью: «Сиротский домъ РАДОСТЪ» с отломанным кусочком от буквы «Р», лысые дети в обносках, холодный ветер. Потом опять небо, но уже через решетку. Образ какого-то усатого мужика, первое посещение боксерского поединка, подсобка ринга, раздевалка. Восторг!
Я будто в игру от первого лица играл, только с погружением в эмоции, от которых настроение скакало, как мячик для пинг-понга. То грусть и усталость, от многочасовых тренировок и поражений, то наслаждение от победы, то азарт от боя с каким-то громилой. Мелькали лица, ситуации, усатый тренер-старичок, судьи, медали, бои, тренировки…
Кино замедлилось на неожиданном моменте.
Первый раз появился страх, неуверенность, но и нежность. Я или это был Муха, что-то объяснял симпатичной девушке в знакомом чепчике и лентой на груди. Не та, что спровадила меня, но в похожей униформе. Она плакала, а он заикался, не в состоянии на что-то решиться. Потом резкий всплеск гормонов, суетливый бег мимо магазинных вывесок, блестящие витрины, украшения. В итоге — красивое обручальное кольцо в замшевой коробочке. И новое чувство — уверенность и надежда.
Видения, как лужа из-под колес автомобиля, нахлынули, обдали и стекли, намочив голову и пропитав одежду. Но что-то осталось.
Я уловил незнакомое ранее чувство — ощущение пружины, раскручивающейся по всем частям тела. Подмешанный в кровь энергетик, подталкивающий покрепче сжать кулак… и ударить.
Но самое странное, я чувствовал, что я знаю, как все это сделать правильно. Как двигаться, как бить, как и куда уклоняться, как просчитать действия противника. Внутри меня засело нечто, что управляло мной, но не лишало контроля. И этим нечто, похоже, был Муха. Я ощущал, что он рядом, слышал его нетерпение и его азарт.
— …людка на хер! — маг только-только закончил начатую фразу, а мы с Мухой были уже на ногах.
И пошла лихая рубка.
Я мысленно отдал Мухе управление телом, став, по сути, сторонним наблюдателем. Охреневшим сторонним наблюдателем. То, что Никифоров творил с моим телом, просто не укладывалось в голове. Скорость, координация — в какой-то момент показалось, что это маг с бугаями голые, босые и беззащитные.
Нет, нам, конечно, тоже прилетело, я даже отрубался пару раз от боли, и тогда Муха справлялся один. Двигался так, чтобы не дать магу разойтись в полную мощь, все время оставляя кого-то из бугаев между нами. Крутился, как черт и развешивал такие удары, до которых я бы даже не додумался.
Это был какой-то боевой танец — ударил одного локтем в солнечное сплетение, на развороте подцепил
Через пару минут все закончилось.
Я почувствовал, что Муха ушел. Будто где-то в груди открылась форточка, и меня продуло порывом ветра. Перед глазами еще раз промелькнул кадр с обручальным кольцом, будто боксер хотел мне что-то сказать. А еще где-то на дне черепной коробки осело несколько особо удачных связок и приемов. Я даже подумал, что смогу их теперь повторить.
— Муха, ты здесь? — я окинул взглядом побоище, но ответа не получил.
Жестко мы тут порезвились, а я даже не понял, кто это был. Три трупа — два теперь одноглазых, третий с проломленным черепом (отлетел затылком в край ступеньки от Мухиной подсечки), воды по щиколотку — вся мутная, кровавая, льдинки тают. А в центре голый я с перебитой рукой, сломанным ребром и разбитой рожей.
На улице раздался свист, кто-то закричал, хлопнула дверь и послышался топот подкованных сапог. Я нашел свое полотенце и вернулся на скамейку. Положил дрожащие руки на колени, опустил голову и стал тупо смотреть на кровь, капающую с меня в воду.
Ни сил, ни мыслей, только адски болели растянутые мышцы и хотелось спать.
Дальше как в тумане.
Вбежали полицейские, что-то спрашивали, крысеныш администратор суетился и что-то лепетал. Мне дали кое-как одеться, потом скрутили и закинули в тесную повозку. Куда-то привезли, что-то оформили. А потом полудохлого бросили в камеру, и я отрубился. Вроде бы приходила медсестра, но, может, и приснилось.
Первый раз я проснулся ночью. Светила луна, пробиваясь мягким светом сквозь узкие решетки под потолком камеры.
По ощущениям проще было сказать, где не болит. Уши, ресницы и мизинец на левой руке, но в этом я был не очень уверен. Все остальное ощущалось, как один огромный синяк. Даже яйца, которые Муха умудрился прищемить, когда в пылу драки уселся на шпагат. Хотя за это я его не винил, реально тогда с ледяным лезвием на миллиметр разминулись.
Я осмотрел камеру и мысленно присвоил ей сразу минус три звезды. У стены лежал соломенный тюфяк, до которого, я почему-то не дополз. Из угла, где стояло деревянное ведро, воняло мочой. Вот и все удобства.
Возле решетки нашлась алюминиевая миска, наполненная мутной водой, и краюха черствого хлеба. Но разгрызть я ее не смог, что-то стрельнуло в покачивающемся зубе. Еще раз спасибо Мухе, что кастетом прилетело только по касательной.
В коридоре послышался звон ключей и скрип открываемого замка. Ленивые размашистые шаги, как минимум двух тяжелых человек и маленькие суетливые шажочки, кого-то полегче.
Первым в створе решетки появился круг фонаря, а за ним уже пузатый молодой стражник. Пыльные сапоги, брюки и светлый китель, возможно, когда бывший белым.