Чрево Парижа. Радость жизни
Шрифт:
Вошел Гавар. С важным видом направился он прямо на кухню – позвать Кеню; затем присел бочком на небольшой мраморный стол, предоставив Флорану стул. Лиза сидела за прилавком, а Кеню прислонился к разрубленной свиной туше. Наконец Гавар сообщил, что нашел Флорану место и что они вдоволь посмеются над этим, а правительству натянут нос.
Но он тотчас умолк, увидав входившую мадемуазель Саже, которая отворила дверь колбасной, заметив с улицы большую компанию, расположившуюся у Кеню-Граделей. Маленькая старушка, в полинялом платье, с неизменной черной корзинкой в руках, в черной соломенной шляпе без лент, бросавшей угрюмую тень на ее бледное лицо, поклонилась
Посетительница подошла к прилавку и стала рассматривать блюда одно за другим, говоря тоненьким голоском:
– Право, не знаешь теперь, что и кушать. Когда наступает время обеда, я, как грешная душа, должна бродить по лавкам… Только у меня ни на что нет аппетита… Не осталось ли у вас котлеток в сухарях, госпожа Кеню?
И, не дожидаясь ответа, она приподняла одну из крышек мельхиорового шкафчика. Там лежали кровяные колбасы, сосиски и колбаса из печенки. Грелка уже остыла; на решетке оставалась только позабытая простая колбаса.
– Посмотрите с другой стороны, мадемуазель Саже, – сказала колбасница. – Кажется, для вас найдется котлетка.
– Нет, уж мне что-то и не хочется, – пробормотала старушонка, сунув тем не менее нос под другую крышку. – У меня было явилось желание, но, знаете, на ночь котлетки в сухарях тяжелы для желудка… Мне хотелось бы взять чего-нибудь такого, что не понадобится даже разогревать.
Она обернулась к Флорану и стала смотреть на него и Гавара, который бил отбой, барабаня кончиками пальцев по мраморному столу. Мадемуазель Саже улыбкой поощряла их продолжать прерванный разговор.
– Не желаете ли кусочек соленой свинины? – спросила Лиза.
– Соленой свинины… пожалуй.
Она взяла вилку с ручкой из белого металла, лежавшую на краю блюда, и принялась тыкать и переворачивать каждый кусок. Покупательница слегка ударяла по костям, чтобы знать, насколько они толсты, копалась в кушанье, рассматривая ломтики розового мяса и повторяя:
– Нет, это мне не подходит.
– Тогда возьмите языка, кусок свиной
Однако мадемуазель Саже отрицательно качала головой. Она еще с минуту постояла в магазине, с брезгливой гримасой оглядывая блюда; но, видя наконец, что Кеню не намерены продолжать при ней разговор и что ей решительно ничего не удастся разнюхать, старушонка удалилась, сказав:
– Нет, видите ли, мне хотелось котлетку в сухарях, но та, что осталась, слишком жирна… Возьму в другой раз.
Лиза наклонилась, чтобы висевшие на окне гирлянды сосисок не мешали ей проследить глазами за Саже. Она увидела, как та перешла улицу и вошла во фруктовый павильон.
– Старая кляча! – проворчал Гавар.
И так как они остались наконец одни, он сообщил, какое нашел Флорану место. Тут вышла целая история. Один из его приятелей, некто Верлак, надзиратель в павильоне морской рыбы, до того расхворался, что принужден проситься в отпуск. Не дальше как сегодня поутру бедняга говорил Гавару, что был бы очень рад предложить кого-нибудь от себя в качестве временного своего заместителя, чтобы сохранить за собою место на тот случай, если здоровье его поправится.
– Вы понимаете, – прибавил Гавар, – что Верлак не протянет и полугода и должность останется за господином Флораном. А местечко это, доложу вам, отличное… И полиция будет замешана нами в это дело! Назначение зависит от префектуры. Не правда ли, вот будет потеха, когда Флоран пойдет к полицейскому получать деньги.
Он хохотал от удовольствия, находя все происшествие крайне комичным.
– Нет, я не поступлю на это место, – отрезал напрямик Флоран. – Я поклялся ничего не принимать от Империи и согласен лучше околеть с голоду, чем переступить порог префектуры. Понимаете, Гавар, это невозможно!
Гавар слушал, и его немного смутили слова приятеля. Кеню понурил голову. Но Лиза обернулась, устремив на деверя пристальный взгляд; шея у нее раздувалась, корсаж готов был лопнуть от напора взволнованной груди. Лиза только что собиралась открыть рот, как вошла Сарьетта. Опять водворилось молчание.
– Вот беда! – воскликнула девушка с нежным смехом. – Я совсем позабыла купить свиного сала… Отрежьте мне, госпожа Кеню, двенадцать ломтиков, да потоньше, прошу вас, это для жаворонков… Жюлю вздумалось полакомиться жаворонками… Ну, как поживаете, дядя?
Она наполняла лавку своими развевающимися юбками, она улыбалась всем присутствующим. Ее личико молочной белизны дышало свежестью, а прическа растрепалась с одного боку от сквозного ветра на рынке. Гавар взял ее за обе руки.
– Держу пари, что, когда я вошла, вы говорили обо мне, – сказала Сарьетта со свойственной ей бесцеремонностью. – Что же вы говорили, дядюшка?
Лиза подозвала ее к себе.
– Посмотрите, достаточно ли я тонко режу?
Колбасница аккуратно нарезала ломтики на конце доски и, завертывая их в бумагу, спросила:
– Вам ничего больше не нужно?
– Уж раз я сюда пришла, то позвольте мне еще фунт топленого свиного сала. Я ужасно люблю жареный картофель. Из картофеля на два су и пучка редиски у меня выходит целый завтрак. Да, так позвольте мне фунт топленого, госпожа Кеню.
Колбасница положила лист толстой бумаги на чашку весов. Она брала свиное сало буксовой лопаточкой из банки под полкой и прибавляла его понемногу нежным движением руки, пока не образовалась порядочная кучка. Когда весы опустились, хозяйка сняла бумагу, сложила ее и проворно свернула кончиками пальцев в трубочку.